Читать «Сны о России» онлайн - страница 21

Коити очень обрадовался и все повторял, что вместе и умирать веселее. Кодаю же был настроен вполне оптимистически. Он был убежден, что ничего плохого с ними не случится, что Сёдзо, Синдзо и Сэйсити здоровы и никто не покушается на их жизнь. Но спутников его продолжали обуревать мрачные мысли. Одни тихо молились, думая, что вот-вот наступит конец. Другие сетовали на свою горькую судьбу.

Лишь Исокити — самый молодой из японцев — шел молча. Он предоставил Коити рассказывать о том, что с ними случилось после того, как они расстались с Кодаю. Кодаю давно заметил, что Исокити многим отличается от остальных японцев. Вот и сейчас он как будто не очень страдал от того, что с ними происходит. Время от времени останавливался, срывал придорожную траву, растирал на ладони и нюхал.

— Напоминает чернобыльник, тот, что растет в Исэ, — обратился он к Кодаю.

Наконец отряд достиг перевала. Отсюда было видно уходящую на север светло-коричневую линию берега. Ее, словно ожерелье, окаймляла белая полоса морского прибоя. С запада и с юга моря не было видно. Горизонт закрывали высокие горы.

— Остров это или материк? — обратился Кодаю к своим спутникам, но никто не смог дать ответа. У Кодаю сложилось впечатление, что находятся они на сравнительно небольшом острове. Его предположение подтверждали конфигурация близлежащих гор и то, что, пройдя менее одного ри, они увидели противоположный берег.

Миновав перевал, отряд спустился к берегу. В некотором отдалении виднелось поселение иноземцев. Собственно, поселение состояло всего из двух домов: в одном жил Невидимов, в другом — его подчиненные. Кодаю и его спутников поселили на складе, где хранились заготовленные на зиму продукты. От груд сушеной рыбы, вяленых гусей и уток исходил невыносимый запах. Кодаю вытащил несколько сохранившихся у него ароматных палочек и зажег их. Это помогло скоротать первую ночь на складе.

На следующий день вернулись Сёдзо, Синдзо и Сэйсити. Оказалось, что иноземцы привели их на пристань, накормили, но работать не заставляли. Зачем их туда приводили — непонятно, спросить же они не могли — языка не знали.