Читать «Для Гадо. Возвращение» онлайн - страница 37

Передо мной стоял самый настоящий волк, и не просто волк, а загнанный волк, готовый на все. Я понял это раньше, чем он начал говорить. В одно мгновение я понял, что сейчас он бросится на меня и постарается убить, во что бы то ни стало убить. Я понял и то, что безысходность, отчаяние, страх помогут ему, а не мне. Позор, проигрыш «воздуха», фуфло были для него страшнее смерти. Он проиграл то, чего нет, задницу, и об этом завтра узнает вся зона. Король — голый, король — никто, король — падаль. Вот что ожидало этого фрукта.

Я сделал шаг назад, и он тут же заговорил. Возможно, он понял, что я разгадал его, не знаю.

— Так сколько ты мне должен, Андрюха? — выдавил он не своим голосом. — Пятьсот или четыреста восемьдесят? Кажется, четыреста восемьдесят. Правильно?

Мои руки затряслись, а губы перекосило. Если бы в тот момент появились менты, мне кажется, я бы их не заметил. Я был в шоке.

— Ты чего? Ты чего говоришь-то?! — Я начал медленно отходить назад и чуть в сторону, не спуская с него глаз.

— Пятьсот, да? — Он шёл прямо на меня, очевидно ожидая, когда я повернусь к нему спиной. Один миг, и он вцепится в моё горло мёртвой хваткой. Ни вверху, ни внизу никого не было, играли без свидетелей, а кричать и звать на помощь арестанту не к лицу. Конечно, я мог дать дёру — почему не убежать от гада? Но в любом случае это позорно. К тому же как бы я доказал братве, что выиграл я, а не он, как? Он знал, на что шёл, и у него не было иного выхода. Сходняк и правилка ничего не добавят, не решат, нас обоих до полного выяснения оставят под сомнением, как это было в старые добрые времена. Отдадут, что называется, в распоряжение времени, ибо ничего другого не остается. Кто знает, кто из нас говорит правду? Никто. Кто даст гарантию, что решение в чью-то пользу будет правильным и справедливым, когда оба отрицают свою вину? Никто. Пусть решит время. А тогда… А тогда спрос будет за всё: и за старое, и за новое. Логика здесь проста: гад всегда остается гадом, сделавший гнусность раз, обязательно сделает ее еще раз. Но это будет потом, позже, возможно, через год, если будет. А может быть иначе — нож, чужими руками или по соникам, как угодно. Да и выйду ли я отсюда сейчас? Выйду ли?

Мне было жалко денег, себя, его, потраченных напрасно сил и нервов. По сути дела, я его понимал, на кону была его честь. Он сидел где-то около двенадцати лет, и его многие знали. Знали как босяка, авторитета, человека. И вот разбежалась рука, не удержался. Азарт.

В считанные секунды мне надо было просчитать ситуацию и найти оптимальнейший спасительный вариант. И я его нашёл.

В нарушение всех понятий и рамок, может быть, не так ради себя, как ради него, я сказал ему следующее:

— Стой! Успокойся и слушай меня, Акула. Я видел много, много горя, сам сижу всю жизнь. Клянусь тебе — даже камни не узнают, что ты мне должен! Мы в расчёте, говорю перед Богом. Смотри мне в глаза, смотри! Я знаю — кто-то из нас двоих может отсюда не выйти, знаю. Но будет ли от этого польза тебе или мне? Нет. Итак, мы в расчёте и, если я заикнусь кому-то о происшедшем, разрешаю тебе сказать, что должен я. Всё!