Читать «Для Гадо. Возвращение» онлайн - страница 35
Павел Андреевич Стовбчатый
Никто из троих не проявил особого интереса к моей персоне, когда меня внесли. «Зачем и куда дёргали?» Каждый был занят своим делом. Либо гад был уверен, что дёргали к врачу и по-настоящему, как сказали санитары, либо осторожничал. Если осторожничал — хуже, значит, опытный, прелый козел, со стажем. Я вспомнил всё, что говорил в присутствии сокамерников за прошедшие дни, и остался доволен — особо ничего лишнего. И ни-ка-ко-го интереса с их стороны, словно сговорились. Одно наблюдение, фиксация. Да, этого пса Бажурина голыми руками не возьмешь, умен. И где доказательства того, что он — «наседка»? В чем? Слова какой-то врачихи? Полументовки? Им нет веры, они не в счет при любом толковище. Я, конечно, ей верю, ей нет смысла мне врать, но… Обвинить человека — легко, обидеть — еще легче. Ба-жу-рин…
Вскоре выяснилось, что такую фамилию носит Абажур, я не ошибся. Да и мудрено было ошибиться.
«Хиляет за каталу, шуршит, почти блатюк! Погоди, ты у меня зашуршишь как мышь, не сорвешься. Взвоешь белугой, если захочу».
Сам я и при желании не мог ему что-то сделать с моей-то ногой, но были еще Сахар и Игнат. Вопрос в том, как его выжить из хаты и под какую причину подвести? Или оставить и не подавать виду, ввести в курс Сахара и Игната, по тихой? Что лучше и как поступить? Лучше, конечно, первое, но как? Он будет все отрицать до последнего и даже станет наседать на меня. Запросто. А как отнесутся к моим словам, обвинениям другие? Такие «объявки» не бросают просто так, за это режут и правильно делают. С другой стороны, я знаю и я обязан действовать. Обязан по жизни и по совести. Обязан! Дилемма… Сколько подобных дилемм было в моей жизни? Пять, десять, сто? Всех не перечесть.
Однажды я играл в карты с одним очень козырным типом. Он только-только пришел этапом со Златоустовской крытой и, как говорится, не чуял под собой ног. Случилось так, что нас видел только один человек, мой знакомый — Пломбир, и то до начала игры. Было лето, на бирже крутилась тьма ментов, и Акула — так дразнили крытника — предложил мне спуститься пониже к реке и засесть в кустах. Дело в том, что менты часто пользовались биноклями, чтобы не бегать зря по огромной бирже с утра до вечера и не бить ноги. Они взбирались на пожарные вышки и часами, словно настоящие охотники, высматривали добычу. Картежников, пьяных, неработающих и прочих. Я согласился на Акулино предложение и как ни в чем не бывало двинул за ним. Речь, конечно, шла об игре «на сразу», то есть о расчете на месте, тотчас, сколько б ты ни проиграл. С собой у меня было рублей сто пятьдесят или чуть больше.
Мы сели играть в густых зарослях рядом с небольшими деревцами и два-три часа бились впустую. Ни он, ни я не лидировали в счете, а лишь слегка «залазили» друг на друга. Залазили и снова давали возможность «откусаться».