Читать «Шестая батарея» онлайн - страница 112
Вацлав Билиньский
— Ты все никак не можешь понять, о чем идет речь, — вздохнул Казуба. — Знаешь, и я раньше допускал ту же ошибку. Тоже считал, что для меня достаточно стать на сторону народной власти, а политические вопросы оставлял Слотницкому. И что из этого вышло? Реакционные силы сумели увлечь за собой большинство курсантов батареи. И каков же вывод? Брыле надо помочь! Ты подумай, ведь эту листовку запихивали в твою Фуражку с какой-то целью. Как знать, может, тем временем враги распространяют в батарее слух, что Мешковский симпатизирует реакционному подполью. Завтра ты должен поставить все точки над «и», четко продемонстрировать свою позицию, высказав личное отношение к тем, из Лондона, и к тем, из леса. Осудить подрывную деятельность в нашей батарее. Договорились?
— Хорошо. Скажу.
— Ну вот видишь! — обрадовался Казуба. — И поможешь тем самым Брыле. А потом и я добавлю пару слов.
На следующий день после утренней поверки Мешковский и Казуба выступили перед курсантами своей батареи.
Когда взводы отправлялись на занятия, к Мешковскому подошел Чарковский.
— Ну и силен же ты речи толкать! — съязвил он. — Я даже не ожидал. Самого Брылу заткнешь за пояс!
Мешковский разозлился и собирался было сказать Даде пару «ласковых» слов, но тут подоспел Казуба и отправил его в канцелярию.
X
В тот день Брыла, как всегда, заглянул в штаб дивизиона; чтобы обговорить с поручником Ожохом текущие дела. Хорунжий все еще находился под впечатлением последних перемен. Разговор начал с самокритики. Признал, что до сих пор недооценивал значение враждебных настроений в шестой батарее.
— Погодите, погодите… Так вы считаете, что враг действует внутри батареи?
Брыла развел руками.
— Не знаю. Сам все время ломаю голову, но до конца не могу уяснить. Впрочем, не только я, но и Казуба, активисты…
Ожох, нахмурившись, молчал. Наконец предложил:
— Вы можете охарактеризовать мне офицеров вашей батареи?
Брыла, немного подумав, начал:
— Казуба…
— Этого я знаю, можете пропустить. А что вы о Мешковском думаете?
— Парень политически еще очень незрелый. Со старыми порядками не в ладах из-за каких-то личных неудач. Раньше ему было плохо, но это еще не политическое сознание. Тем не менее хороший, знающий офицер. И со временем будет полностью с нами…
— А Чарковский?
Брыла непроизвольно поморщился:
— Это совершенно другой человек. С нами у него нет ничего общего… И не будет…
— Вы пробовали поработать с ним?
Брыла помедлил с ответом:
— Пока нет…
Ожох удивленно посмотрел на него:
— Почему?
— Я с ним не говорил… Не раз собирался это сделать, но как-то не получалось, не мог решиться. Вы должны меня понять.
— Поясните-ка, Брыла, почему…
Брыла чуть ли не со злостью объяснял:
— А собственно, о чем мне с ним говорить? Агитировать его? Ведь Чарковский при старой власти жил себе припеваючи. А я должен его убеждать, что санационный режим был несправедливым?
— Погодите-ка… Так нельзя ставить вопрос.