Читать «Сага о Певзнерах» онлайн - страница 134
Анатолий Георгиевич Алексин
Но стены смеха на свете нет. А Стена плача пролегла от Иерусалима по всей земле.
Книга третья
САМАЯ ПОСЛЕДНЯЯ И КОРОТКАЯ
Все мы в этой жизни хоть немного, хоть в чем-то да виноваты… Я — в своей детской любви к той, что была любви недостойна и обрекла меня на недоверие к женщинам и холостяцкое прозябание. Игорь — в столь частых переходах через границу иронии к цинизму. Отец — в затянувшейся, как младенческая корь, ортодоксальности. Даша — в невольном совращении женатого человека. Еврейский Анекдот — в тайном обожании жены своего лучшего друга. Дзидра — в разламывавшей ее, словно землетрясение стены дома, жажде мщения. Так размышляю я сейчас… Лишь за мамой и Имантом, думаю, не числилось грешных поступков. Испытав в ранней юности тошнотворность примитивного общения, тщившегося выдать себя за любовь, Имант был способен на чувства богатырские, как его фигура и неколебимый характер. Таким чувствам он и воздвиг пьедестал для памятника Даше «при жизни», который стал памятником «при смерти». За что же выпали Иманту испытания, перенести которые не сумела даже его — тоже мощная — психика? За что?! И кто был виноват в беспробудных его несчастьях? Задаю себе этот вопрос и сам отвечаю: те, что украли у матери его, Дзидры, все. Взамен же осатанили душу ненавистью и жаждой мести. Ненависть заставила перепутать русское со сталинским, утопила разум. А потом утопила саму ее и мою сестру…
«Они возвращаются!..» Мы все, казалось, слышали голос Иманта. И вопль безнадежной надежды. Смогу ли я вернуть рассудок ни в чем не повинному? Может быть, и смогу. Но Дашу ему не вернет никто. Как и маме… А ей-то за что выпала непостижимая кара?
Георгий Георгиевич позвонил Абраму Абрамовичу в Иерусалим и рассказал о том, что происходит с Имантом. А о том, что сотворилось в доме Алдонисов, всем, кроме мамы, было известно.
— Пора бы уж нам с вами встретиться, — сказал Еврейский Анекдот. — А то ведь уход Даши может сократить и мою жизнь. Это не исключено.
— Я к вашим услугам, — ответил Георгий Георгиевич. Так дворяне отвечали, когда им «бросали перчатку» или призывали к иным действиям, не терпящим отмены и промедления. — Но это ведь очень сложно. К тому же я не смею покинуть Иманта.
— А где он сейчас? — прошептал Анекдот в трубку.
— Он у моря.
Абрам Абрамович продолжал еле слышно:
— Благородно, что вы присылаете Дашины письма. Это спасение для ее матери. Но ведь когда-нибудь они кончатся. Кроме того… Эсфирь хочет поговорить с дочерью по телефону.
— Это уже не удастся.
— Юнкер Елчанинов, вы по-прежнему способны произносить только правду?
— Бывший юнкер.
— Еще одно уточнение? Но для меня вы всегда останетесь юнкером. Я вас очень жалел. И любил…
— За что?! Из-за меня погиб ваш отец. И вы его ни разу не видели. Но очень похожи на него… Даша показала мне фотографию. Глаза… Такие же всепонимающие и скорбные.