Читать «Директор» онлайн - страница 46

«Боже мой, я убил человека!»

Обычный рабочий день… Накануне в воскресенье Ник подумывал о том, не отправиться ли в церковь на исповедь. Последний раз он исповедовался еще ребенком и прекрасно понимал, что сейчас никуда не пойдет, но все равно мысленно репетировал исповедь: представлял себе темную кабинку с ее характерным сладковатым запахом благовоний. У него в голове раздавались шаркающие шаги священника, звучал собственный голос: «Я грешен, святой отец, очень грешен. В последний раз я исповедовался тридцать пять лет назад. С тех пор я упоминал имя Господа моего всуе, я с вожделением взирал на чужих жен, я не проявлял терпения к своим детям, а еще я убил человека…»

Что сказал бы на это отец Гаррисон? Что сказал бы на это отец Ника?

«Мистер Коновер у себя, но он занят. У него совещание!» – это секретарша Ника Марджори профессионально давала за стеной его кабинета от ворот поворот ранним посетителям.

Сколько же ему удалось поспать за последние два дня? Ник чувствовал себя очень странно. Он балансировал между полным спокойствием и безграничным отчаянием. Внезапно ему страшно захотелось уснуть. Он с удовольствием закрыл бы дверь кабинета, положил голову на стол и поспал, но у его кабинета не было двери.

Да и кабинет-то его с трудом можно было назвать кабинетом. По крайней мере, он сам раньше и не подозревал, что у директора может быть такой кабинет. И не потому, что он никогда не мечтал стать директором корпорации «Стрэттон» или какой-нибудь другой фирмы. Ребенком, ужиная за кухонным столом вместе с родителями, он чувствовал носом едкий запах машинного масла от волос отца, хотя тот и принимал душ после смены. При этом Ник представлял себе, как вырастет и будет работать вместе с отцом в цеху, изгибая металл на станке. У отца были короткие узловатые пальцы. Грязь навсегда въелась ему под ногти. Ник не мог оторвать глаз от рук отца. Это были руки труженика. Золотые руки. Они могли починить все что угодно. Они могли построить на заднем дворе из старых досок настоящую крепость, которой завидовали все окрестные мальчишки. Обладатель этих рук возвращался с работы смертельно усталым, но, помывшись и поев, тут же отправлялся снова работать. На этот раз по дому. Со стаканчиком виски в руке отец Ника проводил обход своего жилища: этот кран протекал, здесь у стола шаталась ножка, эта лампочка не горела. Отец Ника любил все чинить, приводить в порядок. Но больше всего он любил, когда к нему не приставали. Ремонтируя сломанные вещи в разных углах дома, он уединялся. Для него это был прекрасный предлог, чтобы не разговаривать с женой или сыном. Ник понял это гораздо позже, когда поймал себя на том, что испытывает такую же склонность.

Раньше Нику и в голову не приходило, что он когда-нибудь будет управлять компанией, о которой его отец – в те редкие разы, когда он открывал рот, – говорил со смесью восхищения и раздражения. Вокруг Ника почти все работали на «Стрэттоне». Родители всех его сверстников и все остальные взрослые, с которыми ему приходилось заговаривать, работали на «Стрэттоне». Отец Ника постоянно ругался на старого жирного Арта Кэмпбелла, злобного мастера, терроризировавшего дневную смену. Впрочем, жаловаться на происходящее на «Стрэттоне» было все равно, что сетовать на погоду; в сущности, оставалось только терпеть. «Стрэттон» был как огромная семья, члены которой далеко не всегда любили друг друга, но не могли разорвать связывающие их узы родства.