Читать «Краса гарема» онлайн - страница 99

– Ну, пусть Бог судит вас, коли нарушите клятву, – сказала Марья Романовна и более ни словом его не удостоила.

У Охотникова дрожали губы, когда она приблизилась, словно он хотел что-то сказать, но не мог, и глаза смотрели с мольбой. Маша догадывалась, что значит этот взгляд и о чем пытаются шепнуть разбитые в кровь губы: не предавай себя позору, уйди, пусть Мюрат мстит только мне.

Если бы рядом не было чужих ушей, она сказала бы Охотникову, что это для нее не позор. Презрение к Мюрату и признательность человеку, который готов отдать себя на пытки и муки ради нее, заслонили все. Но взгляд Охотникова мешал ей, и она легким движением пальцев заставила его опустить ресницы. Протянула руки и взялась было за его пояс, чтобы расстегнуть, как вдруг решимость ей изменила. Маша всхлипнула, зажмурилась… и тут случилось нечто странное.

Почудилось, будто находится она не в этом подвале, где пахло страхом и смертью, а в той самой комнате, наполненной искусительными картинами и соблазнительными ароматами. Те, чью любовную жизнь наблюдала она сначала с отвращением, а потом с восхищением и легкой завистью, вдруг, казалось, ожили и взглянули на Машу с радостной готовностью ей помочь. Неужели мерещился ей сладостный шепот, который вел ее в незнакомых, пугающих прежде поступках? Неужели мнилась разнеживающая мелодия, которая так и проникала в кровь, наполняя ее страстью, смелостью и нежеланием остановиться? Или это было на самом деле?

Но постепенно подсказки утихли. Утихла музыка. Исчезли волнующие картины, которые так и мелькали перед глазами. Темно стало под крепко сомкнутыми веками, и кровь билась в виски почти с болью, и все что-то жгло Машу… не сразу поняла она, что губы обожжены поцелуями, а плоть ее – соприкосновением с пылающей плотью мужчины, которого она обнимала, которого ласкала, которого брала – и которому отдавалась. Он по-прежнему был прикован и не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, но Маша словно бы постоянно чувствовала себя окутанной, опутанной, окольцованной и околдованной его страстью. И это она, она разбудила в нем такую страсть! Ей шептал, выдыхал он слова любви, и в лад с ее сердцем билось его, и стоны их смешались так же, как и поцелуи, а когда Маша открыла глаза, она увидела, что в его глазах стоят слезы.

– Люблю тебя и век буду любить, – сказал Охотников тихо, а Марья Романовна слабо улыбнулась и застенчиво спросила:

– Как тебя зовут?

Он хотел что-то сказать, но не смог. Проглотил комок и тоже чуть улыбнулся. Перевел дыхание и снова чуть слышно шепнул:

– Век буду любить. Пока жив. И даже после того.

Голос Мюрата прозвучал, как труба Страшного суда:

– В самом деле так?

Он стоял рядом – бледное безумное лицо, безумный взгляд.

– Ну что же, ты сможешь ей это доказать, и очень скоро!

Охотников повел плечами, а Маше показалось, что он обнял ее и привлек к себе. Заслоняя его собой, она повернулась к Мюрату:

– Что это значит?

Он даже не взглянул на нее, повелительно бросив Надиру:

– Убей их теперь. Убей обоих. Сначала ее. Пусть он видит это. Потом мы с тобой пойдем и отыщем того человека, который будет ждать с изумрудом.