Читать «Светить можно - только сгорая» онлайн - страница 22

Народ столпился у сходни и, едва она коснулась дебаркадера, хлынул на берег. Урицкий заметил на берегу двух жандармов и, несмотря на полную легальность своей поездки, почувствовал неприятный холодок у сердца, где хранился пакет с брошюрами. «Поначалу всегда боязно, потом привыкаешь», — вспомнились слова Бориса. Он выпрямился и, не глядя на застывших, словно в стойке, жандармов, двинулся к выходу.

«Когда выполняешь задание, проверь, нет ли за тобой хвоста», — учил Эйделъман. Моисей, вместо того чтобы направиться в город, повернул к причалам торгового порта. Пристань была до отказа забита мешками с пшеницей, подготовленными для погрузки на широченные баржи — «берлины». Несколько в стороне он заметил сложенные пиломатериалы. «Хороший хозяин сразу бы определил, есть ли здесь закупленные у нас доски?» — думал Моисей, разглядывая аккуратные штабеля. Он достал из кармана трубку, набил ее табаком-самосадом, раскурил. Едкий дым вызвал злой кашель: курить не привык, начал только недавно в Киеве, да и то больше из баловства. Осмотревшись и удостоверившись, что никто за ним но наблюдает, Моисей медленным шагом вернулся к пассажирской пристани. Жандармов уже не было. На явке следует быть утром, а сейчас нужно подумать о ночлеге.

Гостиница оказалась переполненной. Снимать комнату в чужом городе всегда опасно — можно нарваться на неприятность. Грустный вид прилично одетого молодого человека вызвал сочувствие у какого-то купца-хлеботорговца.

— Эй, милок, человек обязан помогать человеку. Так в священном писании сказано? — обратился он к Моисею. — Давай ко мне в номера.

От купца несло винным перегаром. Но для конспирации лучше не придумаешь…

Через полчаса Урицкий сидел за столом в номере хлеботорговца, а тот доставал из необъятного купеческого чемодана последовательно бутылку водки, сало, полбуханки хлеба, соленые огурцы. Моисей попытался было достать из своего чемоданчика съестное, заботливо приготовленное сестрой, но купец широким жестом стряхнул сверток обратно в чемодан.

— Брось, я угощаю! А ты подумал, почему никто другой, а я пригласил тебя к себе жить? — наполняя стаканы водкой, спросил купец. — Да потому что вижу, одной мы с тобой породы. Купеческой. Не какие-то там голодранцы-шаромыжники. Вот нам и надо держаться поближе друг к другу, пока всякие пролетарии не свернули нам шею. Пей!

В доме Урицких водка употреблялась только для угощения деловых людей. Сами не пили. Среди студентов были поклонники Бахуса, но пили обычно не водку, а дешевые вина, и потом Моисей старался держаться подальше от таких компаний, а тут…

— Пей, пей, — хлеботорговец поднял свой стакан. — Давай за самый прогрессивный класс, которому принадлежит будущее, за купцов и промышленников. Ими будет держаться теперь Россия. Деловыми людьми, а не помещиками-дворянами.

«Вот марксизм наизнанку». Моисей поднял стакан ко рту. Едкий сивушный запах ударил в нос, перехватило дыхание, он поставил свой стакан на стол.

— Эх, жидок, а ты оказывается жидок, — купец залпом осушил стакан и, видимо, довольный своим каламбуром, громко захохотал. Потом посерьезнел — хмель настраивал его на философский лад — и, не замечая, как дернулся от его каламбура гость, продолжал: