Читать «Светить можно - только сгорая» онлайн - страница 20

Это было решено обсудить в мастерской Ювеналия Мельникова, собрав всех руководителей социал-демократических кружков. Дата сбора — первое воскресенье апреля, время — двенадцать часов дня.

Когда Урицкий прибыл в условленное время на Большую Дорогожицкую, № 13, он там застал Чорбу, Эйдельмана и доктора Сарцевнча — представителя ППС (Польской партии социалистической), в состав которой студенческая польская социалистическая группа Урицкого не входила. Без опоздания явились и остальные руководители кружков. Разговор о необходимости провести маевку начал Мельников. И сразу выявились разногласия. Старшие считали, что на маевке достаточно быть Ювеналию Мельникову и доктору Сарцевичу как руководителям социал-демократических групп.

— Рабочая маевка не останется без внимания жандармского управления. Ювеналий Мельников ни в коем случае не должен принимать в ней участия, так как он состоит под полицейским надзором как бывший политический заключенный, — сказал Эйдельмап. — А мне быть там необходимо.

— Я думаю, что на маевку придут прежде всего рабочие железнодорожник мастерских, наши кружковцы, — поднялся Урицкий. — А с ними нужно быть мне.

— Насчет Мельникова согласен с Эйдельманом, — сказал Чорба, — но и Урицкому не следует идти, как, впрочем, и всем студентам — руководителям рабочих кружков. Если маевка окажется в поле зрения полиции, будут поставлены под удар наши пропагандисгские силы. Самым правильным будет поручить проведение маевки мне и Эйдельману.

— Вы забыли про нас, — вскочил с верстака представитель ППС доктор Сарцевич. — Кому же, как не нам, нужно быть вместе с рабочими-железнодорожниками?

Единогласно было решено: руководство первой тайной маевкой поручить Борису Эйдельману и «агенту» ППС доктору Сарцевичу.

1 мая 1891 года маевка состоялась в Кадетской роще под Киевом. Собралось человек двадцать активистов социал-демократических кружков. Главным образом — рабочих железнодорожных мастерских. Но на маевку пришел один человек, внешне напомипавший рабочего, но которого никто из активистов не знал. Был ли он действительно рабочим одного из киевских промышленных предприятий, пришедшим на маевку по собственней инициативе, установить оказалось трудно. А что, если это полицейский агент? Борис Эйдельман принял решение революционные речи отменить, свести маевку к празднованию Первого мая с народным гуляньем, песнями и танцами, благо с некоторыми рабочими пришли жены.

Как сообщил Эйдельман на очередной встрече в мастерской Мельникова, несмотря на присутствие подозрительного лица, рабочие остались маевкой довольны. Во-первых, почувствовали свое единство, общность, во-вторых, удалось провести полицейских ищеек.

Разбившись на группы, в которых были только свои, участники маевки поговорили о борьбе с хозяевами за улучшение условий жизни и труда.

После маевки польская социалистическая группа Урицкого полностью слилась с «Русской социал-демократической группой».

Однажды, глядя на Урицкого серьезными глазами, Эйдельман сказал: