Тогда меня разбудишь —так — через час. Не то могу скользнуть…скользнуть… ну, понимаешь…
ФЛЭМИНГ:
Есть, Хозяин.
(Пауза.)
Все трое спят… Им хорошо… Кому жея объясню, что крепок я и жаден,что проглотить я мог бы не двенадцать,а сотни миль, — так жизнь во мне упорна.От голода, от ветра ледяногово мне все силы собрались в однугорячую тугую точку… Точкатакая может все на свете…
(Пауза.)
Джонсон,ты что? Помочь?
ДЖОНСОН:
Я сам — не беспокойся…Я, Флэминг, выхожу…
ФЛЭМИНГ:
Куда же ты?..
ДЖОНСОН:
Так, — поглядеть хочу я, не видать личего-нибудь. Я, может быть, пробудудовольно долго…
ФЛЭМИНГ:
Ты — смотри — в метелине заблудись… Ушел… Вот чудо: можетеще ходить, хоть ноги у негогниют…
(Пауза.)
Какая буря! Вот палаткадрожит от снегового гула…
КИНГСЛИ:
(бредит)
Джесси,моя любовь, — как хорошо… Мы полюсвидали, я привез тебе пингвина.Ты, Джесси, посмотри, какой он гла…гла… гладенький… и ковыляет… Джесси,ты жимолость…
(Смеется.)
ФЛЭМИНГ:
Счастливец… Никого-тонет у меня, о ком бы мог я бредить…У капитана в Лондоне жена,сын маленький. У Кингсли — вот — невеста,почти вдова… У Джонсона — не знаю,мать, кажется… Вот глупый, — вздумал тожепойти гулять. Смешной он, право, — Джонсон.Жизнь для него — смесь подвига и шутки,не знает он сомнений, и прямадуша его, как тень столба на ровномснегу… Счастливец… Я же трус, должно быть:меня влекла опасность, — но ведь так жеи женщин пропасти влекут. Неладноя прожил жизнь… Юнгой был, водолазом;метал гарпун в неслыханных морях.О, эти годы плаваний, скитаний,томлений!.. Мало жизнь мне подарилаНочей спокойных, дней благих… И все же…
КИНГСЛИ:
(бредит)
Поддай! Поддай! Так! Молодец! Скорее!Бей! Не зевай! По голу!.. Отче наш,иже еси…
(Бормочет.)
ФЛЭМИНГ:
…и все же нестерпиможить хочется… Да, — гнаться за мячом,за женщиной, за солнцем, — или проще —есть, много есть, — рвать, рвать сардинок жирныхиз золотого масла, из жестянки…Жить хочется до бешенства, до боли —жить как-нибудь…
