Да! Тот, кто смерть увидел,уж не забудет… Помню, как-то ворыв сад забрались. Ночь, темень, жутко… Снял яружье с крюка…
ПРОХОЖИЙ:
(задумчиво перебивает)
Так спасся, — и сразукак бы прозрел: я прежде был рассеян,и угловат, и равнодушен… Жизни,цветных пылинок жизни нашей милойя не ценил — но, увидав так близкоте два столба, те узкие воротав небытие, те отблески, тот сумрак…И Францию под свист морского ветрапокинул я, и Франции чуждался,пока над ней холодный Робеспьерзеленоватым призраком маячил, —пока в огонь шли пыльные полкиза серый взгляд и челку Корсиканца…Но нелегко жилось мне на чужбине:я в Лондоне угрюмом и сыромпреподавал науку поединка.В России жил, играл на скрипке в домеу варвара роскошного… Затемпо Турции, по Греции скитался.В Италии прекрасной голодал.Видов видал немало. Был матросом,был поваром, цирюльником, портным —и попросту — бродягой… Все же нынеблагодарю я Бога ежечасноза трудности, изведанные мной, —за шорохи колосьев придорожных,за шорохи и теплое дыханьевсех душ людских, прошедших близ меня…
МУЖ:
Всех, сударь, всех? Но вы забыли душутого лихого мастера, с которымвы встретились, тогда — на эшафоте…
ПРОХОЖИЙ:
Нет, не забыл. Через него-то мироткрылся мне. Он был ключом, — невольно…
МУЖ:
Нет, — не пойму…
(Встает.)
До ужина работумне кончить надо… Ужин наш — нехитрый…Но может быть…
ПРОХОЖИЙ:
Что ж — я не прочь…
МУЖ:
Вот ладно!
Уходит.
ПРОХОЖИЙ:
Простите болтуна… Боюсь — докученбыл мой рассказ…
ЖЕНА:
Да что вы, сударь, что вы…
ПРОХОЖИЙ:
Никак, вы детский чепчик шьете?..
ЖЕНА:
(смеется)
Да.Он к рождеству, пожалуй, пригодится…
ПРОХОЖИЙ:
Как хорошо…
ЖЕНА:
А вот другой младенец…вон там, в саду…
ПРОХОЖИЙ:
(смотрит в окно)
А, — дедушка… Прекрасныйстарик… Весь серебрится он на солнце.Прекрасный… И мечтательное что-тов его движеньях есть. Он пропускаетсквозь пальцы стебель лилии — нагнувшисьнад цветником, — лишь гладит, не срывает,и нежною застенчивой улыбкойвесь озарен…
ЖЕНА:
Да, лилии он любит, —ласкает их и с ними говорит.Для них он даже имена придумал, —каких-то все маркизов, герцогинь…
