Читать «Судьба офицера. Книга 2 - Милосердие» онлайн - страница 30

— Мне приятно оставлять тебя в таком игривом настроении, — сказал старик и покачал головою. — Ишь, как заворковала… Но не задерживайте Андрея, быстрее отправляйте его…

И тут старик вдруг увидел, как молниеносно изменилось выражение лица Люды — из улыбчивого и хитроватого оно сделалось панически растерянным. «Так вот в чем, дело! — облегченно подумал Колокольников. — Значит, она против того, чтобы капитана отправлять куда-то». Понял это и Гордей.

— Капитана мы будем готовить к выписке. Как ни грустно расставаться с ним, но прежде всего — здоровье! Дарченко подсказала нам хорошее место. Когда-то я проезжал те места по пути в Крым. Благословенные, скажу, места!

Людмила никогда не вмешивалась в разговор брата с профессором, не высказывала собственных суждений, если они не совпадали с их мнением, но на этот раз не сдержалась:

— Наивные люди! Или — жестокие! Где вы в наше время найдете благословенное место? Где вы найдете заботливых людей? Разве вы никогда не ездили поездами, не бывали на вокзалах и не видели искалеченных и нищих инвалидов войны? Разве вы ни разу не подавали в стыдливо протянутую руку свои медяки? И не слышали раздирающее душу: «Сражавшемуся под Берлином подайте ради Христа!», «Искалеченному на Балатоне окажите милосердие…». Вы хотите Андрея пустить по миру?! Вы его убьете! Он офицер, гордый человек!

Гордей Михайлович оторопело смотрел на сестру и, никогда не повышавший на нее голоса, вдруг резко прервал ее:

— Опомнись! Как ты разговариваешь с Данилой Романовичем! Он же для нас — отец.

— Потому и позволяю себе быть откровенной.

— Уйди отсюда! — строго сказал Гордей.

Но Колокольников движением руки остановил Криницкого:

— Ей все прощается. Женщина в своей тревоге за нас, мужиков, всегда права. Их беспокойство — святое, материнское. И это не банальность, не фраза. Жизнь! А ты, Людмила Михайловна, не волнуйся так: мы принимаем свое решение не ради того, чтобы избавиться от больного, приносящего нам столько хлопот. Нет, он, если хочешь, нам даже интересен: он учит нас нашему ремеслу. Своим недугом он словно упрекает нас: зоветесь докторами, а как мало знаете! И это правда. Пойми, мы не капитану враги, а его болезни. К ней мы беспощадны. И тут уж ничего не поделать.

Людмила, сдержанно попрощавшись, вышла из кабинета.

— М-да, история! Вот ведь как, а! — воскликнул удрученно профессор, крепко потирая большими ладонями свое крупное, чуть покрасневшее от волнения лицо. — Ну, в этом состоянии ей не докажешь, что главнейшая наша задача — вылечивать людей и выписывать их из госпиталя! Тут не богадельня, где содержат людей, пока они не помрут. Здесь госпиталь, лечебное заведение. Ах, разве ей сейчас до этого?

— Что вы имеете в виду? — насторожился Криницкий.

— Люда любит Андрея.

— Не больше, как брата.

— Неужели показалось? Старые люди всегда излишне подозрительны. Но в данном случае трудно ошибиться. Как эта женщина угрожающе распростерла свои могучие крылья, как взъерошила перышки, бог мой! Прекрасно!

Данила Романович разволновался еще больше. Всегда неспокойный, всегда разгоряченный, даже одержимый, сейчас находился в упоении своим открытием. Поднялся со стула и начал ходить по кабинету.