Читать «Затишье» онлайн - страница 26
Авенир Донатович Крашенинников
— Чаю?
— И водки.
— Проще водки.
Александр Иванович достает из шкафа графин, две рюмки, наливает с верхом:
— С благополучием.
Оба хрустят соленым огурцом.
— Рассказывай. — Иконников наливает Феодосию.
— Особо-то нечего. Шуметь в Казани пока перестали. Флигель-адъютант императора Мезенцев котом над норами сидит, аж глаза горят. Много наших сцапал. Притаились апостолы. Просят помочь — прокламаций отпечатать и на их долю.
Иконников кивнул, спросил осторожно:
— Брата не задели?
— Он мне камень-то и достал.
— Как думаешь дальше?
— Сейчас бы и к Михелю.
— Отдохни, Феодосий.
— Растрясло малость. Однако пустяки, после отосплюсь.
— Где камень? — Иконников знал, что этого железного парня не отговорить, приступил к делу.
— У Якова в кошеве.
Бог знает что такое! Иконникова даже не ставит в известность собственный кучер! Ну и хваты, ну и конспираторы!
Оба вышли на крыльцо. Яков подтягивал подпруги, оглянулся:
— Феодосий, что за Хрыч привез тебя?
— Мужик какой то. Запутался в улицах, еле разобрался.
Иконников радостно потер ладони. Феодосий принял у Якова вожжи, уселся на козлы, расставил локти, как заправский кучер.
— С богом, — крикнул Яков. — Простите уж вы меня, — обратился к Иконникову. — Руки у Некрасова добрые, не только лошадь можно доверить.
— Верно, все верно. — Александр Иванович все стоял неодетый, не чувствуя холода. — А весна все-таки будет, Яшка!
Яков от удивления распахнул рот.
Михель был зело пьян. На условный стук кнутом в раму вышел пошатываясь, напевая строевую.
— Я т-тебе, с-сволочь, покажу, — погрозил кулаком куда-то в улицу.
Но вокруг дома, в котором он квартировал, и на улице только жидкие тени ползли от лысых облачков. Феодосий чуть не окрестил с досады Михеля кнутом. Но подпоручик притиснул палец к усам и вовсе трезвым голосом сказал:
— У меня поручик Стеновой. Душу изливает. — Вспрыгнул на санки, обнял Феодосия. — Если можно, вези прямо на место. Тут недалеко…
Феодосий подумал, что этак даже лучше, развернул лошадь. Михель с сожалением посмотрел вслед: сейчас бы сам поехал к солдату. Опять зашатался, зашарил скобку двери, долго воевал с порогом.
— Ну, разобрало тебя, Жорж, — встретил Степовой. — Кто там?
— Всякая макроподия.
— Выпьем… Нет, почему обошли меня, Жорж, почему? Я бы заставил принять уставные грамоты!.. Розгами, розгами!.. На колоде распять и с оттяжкой. Н-ненавижу.
В комнате было жарко. Степовой сидел в расстегнутом мундире, волосы свалялись, прилипли ко лбу. Тонкие сильные пальцы пьяно тискали бутылку.
— Как дворянин дворянину говорю, — опять закипал поручик, — р-распустили!.. Канальи, бунтовать?.. Прадеда повесили, у деда именье сожгли, отца в навозе опозорили, н-ненавижу-у!
Лицо поручика побледнело, глаза налились кровью. Михель поспешно отобрал у него бутылку, плеснул остатки вина в стаканы.
— Твое здоровье…
— Поляков пороть!.. — не слушал Степовой. — Панночек… Задрать подол, по белой жопке!..
— Чудовище ты, — не выдержал Михель. — Гадость!
— Молчать!.. Жорж, друг мой, тоска-а! — Степовой грузно поднялся. — Едем к Нестеровской. Наденька — лед. Р-растопить… Едем? Не хочешь!