Читать «Затишье» онлайн - страница 223

Он с радостью понял, что спит и сейчас может открыть глаза. Чиновник и дворянин, помятые, нахохленные, добывали из-под своего дивана чемоданы. Окошко было молочное, рассветное, пахло тухлым яйцом от паровозного дыма. Воронцов внезапно почувствовал нетерпение, схватил свой чемодан, выскочил на подножку. У вагона стояли с заспанными физиономиями лакеи гостиниц. Отталкивая их, к Воронцову приближался серьезного вида, с седыми баками и выпяченной губою, человек, посланный Наденькой, слегка поклонился, вернее, сделал вид, и очень презрительно пробормотал:

— Господин Воронцов? Коляска подана.

— Вы ошиблись, любезный, — решительно ответил Воронцов.

Жандармский полковник Комаров к губернатору не поехал. Дождался наконец — пришло время. Струве намерен обсудить общую точку зрения. Вот она, эта точка! Комаров взвесил на ладони циркуляры из Петербурга. Отыскать и изобличить «мортусов» в Пермской губернии. Теперь — каблуком на языки, в железы, в тюрьмы, в Сибирь!

Следствие обнаружило неудовлетворительное состояние большей части учебных заведений, высших и средних, неблагонадежность преподавателей, дух непокорства и своеволия у студентов и даже у гимназистов, увлекающихся учением безверия и материализма, с одной стороны, самого крайнего социализма — с другой, открыто проповедуемых в журналах так называемого передового направления. Издание двух главных органов этого направления — «Современника» и «Русского слова» прекращено по высочайшему повелению, а во главе министерства народного просвещения, вместо уволенного Головина, поставлен незадолго до того назначенный обер-прокурором святейшего синода граф Д. А. Толстой…

В ушах полковника Комарова играла боевая музыка. С особым удовольствием прочитал он полуофициальное пожелание правительства создавать писателям, журналистам такие условия публикации и существования, которые постепенно принудили бы их либо совсем отказаться от пера, либо вдохновенно проповедовать идеи, полезные государству.

С первых чисел мая жара в Перми была необыкновенная; неудивительно потому, что жандармский полковник, сидя в коляске, обливался потом. Он думал: в тюремном замке должно быть попрохладнее, и торопил кучера. На козлах сидел капитан Воронич — безопасности ради. По спине Воронича расплывалось мокрое пятно. Однако никто на персону полковника не покушался, перед ним вытянулась тюремная охрана, засуетился начальник замка. Комаров разрешил Вороничу отдыхать в помещении для офицеров, а сам прошел в комнату дознаний. Он помнил, что Бочаров когда-то умолял арестовать его; с этим юнцом он справится без труда, и Третье отделение снова оценит служебную хватку полковника. В борьбе с крамолой всегда лучше перегнуть палку…

Бочаров теперь содержался в башне. Башня губернского тюремного замка предназначалась для особо опасных политических преступников. Его привели туда по железной громыхающей лестнице, огражденной решетками. Справа и слева голубым светом зимнего неба полыхнули окна, и он очутился на длинной площадке. Вдоль нее несколько дверей на массивных, в заклепках, петлях. В дверях пулевые отверстия глазков, задвинутые снаружи крышечками.