Читать «Квинканкс. Том 2» онлайн - страница 58

Итак, за неделю с небольшим Эмма узнала от меня почти все (я опустил только кое-какие подробности из жизни матушки): она оказалась замечательной слушательницей, очень чуткой. Я описал свои ранние годы, проведенные с матушкой в Мелторпе, и начало наших финансовых невзгод, возникших, как я пояснил, из-за чрезмерного доверия матушки к своему юристу — мистеру Сансью, который затеял интригу с целью ввести ее в обман.

Я упомянул о кодицилле, унаследованном матушкой от ее отца, и обрисовал его значение для семейства Момпессонов. Описал попытки матушки и мистера Фортисквинса получить от них долг в виде ежегодной ренты с их имения; а мой рассказ о том, какой прием сэр Персевал с супругой оказали матушке, когда мы очутились у них в доме, вызвал у Эммы взрыв возмущения.

Описав наше бегство в Лондон и холодное равнодушие миссис Фортисквинс, а также предательство Биссетт, которая выдала наш тайный адрес бейлифам, я все же не стал вдаваться в подробности нашей жизни с мистером и миссис Избистер и постарался всячески затушевать характер его ночной деятельности. Далее я рассказал о наших попытках зарабатывать себе на хлеб вместе с мисс Квиллиам; наше постепенное полное обнищание; попытку продать кодицилл Момпессонам; недоразумение, связанное с мисс Квиллиам и мистером Барбеллионом; уловку миссис Фортисквинс, хитростью подстрекнувшей нас передать кодицилл в руки мнимого мистера Степлайта, благодаря которому документом завладели наши враги. Эмма крайне огорчилась, услышав, что нашим врагом было семейство моего отца — Клоудиры, и в особенности ее расстроили мои указания на причины, по которым они желали мне смерти: если теперь, как надо полагать, кодицилл предъявлен в суд, то, если я умру раньше мистера Сайласа Клоудира, он немедленно станет владельцем имения Хафем. Для пущей ясности я коротко изложил то, что вычитал в записях матушки: получение кодицилла дедушкой в комплоте с мистером Клоудиром; события, приведшие к браку моих родителей, и убийство дедушки, а также взятие под стражу моего отца как душевнобольного преступника.

Эмма, глубоко взволнованная моими откровениями, призналась, что вполне понимает теперь мое нежелание назвать свое подлинное имя. С нараставшим сочувствием слушала она мое повествование о школе, куда меня направил мистер Степлайт, хотя я смягчил в рассказе все связанные с ней ужасы и обошел молчанием историю Стивена Малифанта и обстоятельства, приведшие к его смерти. Ни словом не обмолвился я и о ситуации, в какой застал матушку по возвращении в Лондон: я сказал только, что нашел ее больной и в крайней бедности после того, как с ней жестоко обошлись миссис Фортисквинс и мистер Сансью и она была заключена в тюрьму Флит. Я был тронут вниманием, с каким Эмма следила за моим рассказом: когда я упомянул, что сэр Персевал отказал матушке в помощи, она выразила не меньшее, чем я сам, недоумение этим, поскольку, как представлялось, в интересах Момпессонов было поддерживать жизнь моей матушки — наследницы Хаффамов. О смерти матушки я едва нашел в себе силы рассказать совсем коротко, и мои чувства, которые я не сумел скрыть, глубоко затронули мою собеседницу.