Читать «Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Книга 3.» онлайн - страница 34

Наряд для Удайсё к этому дню подготовила обитательница Западных покоев. А о дарах для участников церемонии и прочем позаботилась госпожа Северных покоев из дома на Третьей линии.

Раньше обитательница Западных покоев знала лишь понаслышке, сколь великолепны празднества, устраиваемые в доме на Шестой линии. Смела ли она мечтать о том, что и ей когда-нибудь выпадет честь участвовать в них? Но вот благодаря Удайсё она тоже попала в число достойнейших.

Год сменился новым. Подошел срок обитательницы павильона Павлоний, и начиная с Первого дня Первой луны в доме на Шестой линии беспрестанно творили молитвы и заклинания, не говоря уже о том, что во многих храмах и святилищах были заказаны соответствующие молебны.

Гэндзи заранее содрогался от страха, думая о предстоящем событии, ибо хорошо знал, сколь ужасны могут быть последствия. Разумеется, его всегда огорчало и печалило то, что у госпожи Весенних покоев не было детей, но, с другой стороны, он радовался этому, ибо слишком боялся ее потерять. Нёго же была так хрупка...

Уже на Вторую луну в ее облике произошли заметные перемены, она испытывала постоянное недомогание, и все пребывали в величайшей тревоге. Предсказатели настаивали на перемене места и строгом воздержании, поэтому нёго перевели в срединный флигель той части дома, где жила госпожа Акаси. Перевозить ее в другое, более отдаленное место, очевидно, сочли неразумным.

Северо-западная часть дома состояла из двух больших флигелей, окруженных галереями. Вдоль этих галерей установили глиняные алтари для оградительных служб, в доме собрались самые мудрые заклинатели и беспрестанно читались молитвы. Мать нёго волновалась более других, понимая, что близится миг, когда станет наконец ясно, каково было ее предопределение.

Старая монахиня к тому времени совершенно повредилась в уме. «Уж не сон ли?» — думала она, глядя на внучку, и не отходила от нее ни на шаг, с нетерпением ожидая: «Когда же?»

Госпожа Акаси давно уже находилась при дочери постоянно, но почти никогда не говорила с ней о своем прошлом. Старая монахиня же, изнемогая от радости, то и дело приходила к госпоже нёго и, заливаясь слезами, дрожащим голосом рассказывала ей о старых временах. Сначала та смотрела на нее с удивлением и даже с некоторой неприязнью, но, догадавшись по некоторым намекам, кем приходится ей эта старуха, стала обращаться с ней ласково. Рыдая, старая монахиня рассказывала внучке о том, как она родилась, как приехал к ним в бухту Акаси ее отец, как все горевали, когда пришла ему пора возвращаться, как печалились, что столь непродолжительным оказался этот союз, и как радовались, что благодаря ему семейство старого монаха удостоилось таких милостей. «Как трогательно! — подумала нёго, и слезы навернулись у нее на глазах. — Когда б не эта монахиня, я так и осталась бы в неведении. Значит, мне нечего гордиться своим происхождением, скорее всего я не заслуживаю даже чести занимать столь высокое положение при дворе. Когда б не попечения госпожи Весенних покоев, столько сил отдавшей моему воспитанию, я вряд ли сумела бы составить себе доброе имя. О, как могла я полагать себя выше других, надменно пренебрегая живущими рядом дамами! Представляю себе, что обо мне говорят!»