Читать «Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Книга 3.» онлайн - страница 215

Кроме того, у него возникло весьма огорчившее его подозрение, что чашу с вином ему предлагают гораздо чаще, чем другим.

Всю ночь процессия двигалась от одного дома к другому, и юноши совсем выбились из сил. Но не успел Дзидзю прилечь, как его позвали к Государю.

— Видно, отдохнуть не удастся, — посетовал он, собираясь. Государь Рэйдзэй попросил его рассказать, как проходило празднество во Дворце.

— Мне помнится, что главой певчих всегда назначали человека немолодого, умудренного опытом, — сказал он, любуясь юношей. — Знаменательно, что в нынешнем году выбор пал на вас.

Напевая «Тысяча весен», Государь перешел во внутренние покои, и Дзидзю последовал за ним.

Сегодня здесь собрались многие близкие Миясудокоро, желавшие полюбоваться процессией, поэтому повсюду царило праздничное оживление, а убранство отличалось большей, чем обыкновенно, изысканностью. Услыхав знакомые голоса, юноша задержался у двери на галерею и некоторое время стоял там, переговариваясь с дамами.

— Как светло было ночью, не правда ли? — говорил он. — Даже слишком светло. Куродо-но сёсё совсем оробел, но вряд ли потому, что его ослепил свет, исходящий от лунной кассии. Рядом с Заоблачной обителью он вел себя по-другому…

Слушая его, многие дамы жалели Куродо-но сёсё. Другие восхваляли достоинства Дзидзю.

— Обычно говорят: «Быть темной напрасно ты тщишься» (284), — сказала одна из них. — Несомненно одно: господин Дзидзю и при лунном свете прекраснее всех.

Тут кто-то произнес за занавесом:

— Помнишь ли ночь, Когда наш слух услаждала Бамбуковая река? Впрочем, вряд ли журчанье ее Достойно воспоминаний…

Ничего особенного в этой песне не было, но Дзидзю с трудом сдержал слезы. Увы, до сих пор он и сам не понимал, сколь глубоко его чувство…

— Бамбуковая река С собой унесла безвозвратно Надежды мои. И я окончательно понял, Сколь безрадостен мир…

С восхищением глядели дамы на его печальное лицо. Да, ему просто невозможно было не сочувствовать, хотя вряд ли он когда-нибудь страдал так, как Куродо-но сёсё.

— Я злоупотребляю вашим вниманием, — сказал он, собираясь откланяться, но тут Государь позвал его к себе, и ему ничего не оставалось, как повиноваться.

— Правый министр рассказывал мне, что ваш отец имел обыкновение на следующий день после Песенного шествия собирать гостей в женских покоях своего дома и услаждать их слух музыкой, — изволил сказать Государь. — Этот прекрасный обычай, к сожалению, утрачен. Ах, какие необыкновенные по дарованиям женщины жили в доме на Шестой линии! Их участие сообщало особенную утонченность любому празднеству.

И словно в память о прошлом Государь велел настроить музыкальные инструменты. Кото «со» он предложил Миясудокоро, а бива — Дзидзю. Сам же взял японское кото, и втроем заиграли они «Этот дворец».

Миясудокоро раньше играла на кото весьма посредственно, но, очевидно, уроки государя Рэйдзэй не пропали для нее даром. Струны звучали под ее пальцами уверенно и чисто, она прекрасно справлялась как с пьесами для пения, так и с обычными пьесами. Словом, Дзидзю она показалась совершенством, а поскольку многое говорило за то, что она и собой хороша…