Читать «Пастух медведей» онлайн - страница 71

Ф. Г. ЛОРКА

В возвышенную обитель Я брошен упрямством стали. Где ты, мой ангел-хранитель? Меня вчера расстреляли… Четырнадцать пуль порвали Мне грудь полновесной болью. Меня в пыли закопали, Посыпав могилу солью, Чтоб я никогда не ожил, Чтоб я не вернулся к детям И ворон над бездорожьем Ни-че-го не заметил! А я, не дыша от крика, Отплевывал комья глины, И запахом базилика Звенела земля равнины. Я выполз, я шел, хромая… Дорога казалась длинной, И звезды к исходу мая Слегка холодили спину. За что меня убивали? Хотелось бы знать, не так ли… Ромашка Святым Граалем Неспешно ловила капли Моей недопетой крови… И только слепая вера Стояла над изголовьем Расстрелянного романсеро…

* * *

Скоро год, как я живу тобой, Заключенный круговым движеньем, Замкнутым зеркальным отраженьем В серебро с эмалью голубой. Скоро год, как я дышу не в такт С окружающим реальным миром, Нестыковку лиры и квартиры Разделяет арестантский тракт. Скоро год, как я иду туда, Где звезда святого Вифлеема Катится по плоскости колена В пруд, где не расколется вода. Скоро год, как я ношу цветы К пьедесталу собственных иллюзий, Своенравно-кареглазой Музе Возводя горящие холсты. Скоро год, как теплая ладонь Чуть касалась лба, благословляя, А в камине тихо догорает Наших писем святочный огонь. Скоро, скоро — подытожив срок, Век пройдет, и я поставлю крестик… Мы давно, конечно, будем вместе. Дай-то бог…

* * *

Скажи мне: «да». Уверенно и просто. Одно лишь слово — «да». Я позабуду Свой долгий путь к промерзшему погосту В надежде на рождественское чудо. Я вспомню томно-ласковую осень И жаркий лед январских поцелуев, Снежинки, расшибавшиеся оземь, Шептавшие пред смертью: «Аллилуйя…» Ну надо же, как быстро мчится время… Вот целый год, спеша, скатился в Лету. Прозрачная надуманность камелий Нас заставляет обернуться к лету И расчертить буквально поминутно Те несколько веков, что нам остались… Вот век перинный — мягко и уютно, Вот жесткий век — из вороненой стали. Век золотой — весь из опавших листьев… Он самый щедрый, но недолговечный. Небесный век — возвышенный, как мысли, Как бисер, рассыпаемый беспечно. А ты твердишь, что нам осталось мало. Но, милая, мы прожили — столетья! Под царственным копытом Буцефала Крошились сплетен злые междометья… Нас медленно, но верно все простили. О эта христианская эпоха… В твоих кудрях искринки звездной пыли, Ты бродишь там одна, и это плохо. Мелькает строф сверкающая рвань, Дрожа в хитросплетеньях черных полос. Но дважды вряд ли переступишь грань, Где отнимают и любовь, и голос. Где хайкой утонченного Бассе Нефритовый рассвет над Волгой зачат. Скажи мне «да!», что будет значить — все! Скажи мне «все…», что ничего не значит…