Читать «Меделень» онлайн - страница 119
Ионел Теодоряну
Дэнуц тряхнул головой.
— Нет, мама! Зато старые штаны здорово резали! — упрекнул он ее задним числом.
— Носи на здоровье! А пока сними пижаму.
— Мама, позволь мне сегодня остаться в пижаме… У меня ноги зябнут.
— Хорошо, Дэнуц. Раз тебе хочется!
Госпожа Деляну быстро вышла из комнаты. У нее было тяжело на душе от одного вида белой фланелевой пижамы.
— Ольгуца!
— Что?
— Ты у меня оставила патроны.
— Ничего. Давай их сюда.
Моника подошла к окну, украдкой вытирая глаза, как будто голос Дэнуца, доносившийся через закрытую дверь, мог ее увидеть.
Дэнуц помедлил, прежде чем войти. Ему все время хотелось смеяться. Сделав серьезное лицо, он вошел и протянул Ольгуце ящичек с патронами.
— А что, если бы мама увидела? К счастью, я его спрятал!
— Зря хвастаешься! Маме вовсе не нужны патроны!.. Ну и как тебе в длинных штанах?
— Хм!
— Вечером я их тоже примерю.
— Ты-ы?! — изумился Дэнуц.
— Я. Чему ты удивляешься?
— …Девочки не носят брюки!
— А я буду носить. У меня уже есть брюки для верховой езды.
— Почему бы тебе не надеть кимоно? — предложила Моника.
— Потому что мне хочется носить брюки!
— Ты кончила стрелять ворон? — попытался отвлечь ее Дэнуц.
— Да… Не хочу пугать маму.
— Чем же нам заняться? — недоумевал Дэнуц.
— Знаете что? Вам холодно?
— Да, — в один голос ответили Моника и Дэнуц.
— Хотите погреться у огня?
— У какого огня? — удивился Дэнуц.
— Это не твое дело! Хочешь или нет?
— Хочу.
— Тогда ступайте за мной… Только тихо, чтобы никто не услышал!
Крадучись, неслышным шагом язычников, которые стремятся к своим низвергнутым божествам, Моника и Дэнуц, гуськом, шли следом за своим провожатым, обутым в домашние туфли.
Они позабыли обо всех огорчениях и неприятностях этого хмурого осеннего дня.
Дэнуц был в приподнятом настроении, потому что обновил свою пижаму и потому что вместе с Ольгуцей собирался совершить очередную проделку.
Моника радостно улыбалась, потому что была вместе с Дэнуцем.
Улыбалась и Ольгуца, потому что таинственный огонь, к которому она вела их, был всего-навсего очагом в кухне.
* * *
С приходом детей кухонная плита совершенно преобразилась. Там, где раньше стояли задумчивые горшки всех размеров — они были сдвинуты в глубь плиты, — теперь весело потрескивали кукурузные зерна. На краю плиты под неусыпным надзором старой кухарки пеклись три гигантских яблока, словно троица угрюмых второгодников под присмотром строгой учительницы и под насмешливыми взглядами младших коллег.
У горящей печки, на трех низеньких скамейках, сидели румяные от жары дети и грызли воздушную кукурузу.
— Ыы! Накажи тебя Господи! Сейчас!.. — крикнула кухарка нетерпеливому горшку, который кипел, с шумом подбрасывая крышку.
Все трое дружно засмеялись.
Кухарка непрерывно ссорилась с горшками, кастрюлями и мухами. Так что, доведись кому-нибудь сидеть рядом в соседней комнате, он мог бы подумать, что кухня полна людей, которых все время ругает строгая матрона с мужским голосом. И, действительно, кухарка была полновластной хозяйкой всего, что находилось в кухне. Хозяйкой усердной и проворной, как лето в саду. И очень толстой! Такой толстой, что была похожа на неестественно поднявшийся в просторной печи кулич.