Читать «Меделень» онлайн - страница 108

В левой руке над левым коленом он держал попугая. Вернее, попугай поддерживал руку, потому что все его пальцы — расположенные на равном расстоянии друг от друга — лежали на зеленой спине птицы, как на отверстиях свирели; а четыре пальца правой руки покоились на спине у козы, которая тянулась мордочкой к попугаю, точно собиралась поцеловать или укусить его.

Робинзон сидел на… непонятно на чем! Он сидел, как сидят факиры, в воздухе. У его ног — широко расставленных и опирающихся на носки, как бывает, когда подбрасываешь на коленях ребенка — лежала лопата, крест-накрест с еще каким-то орудием, основание которого было отрезано художником. Кошки спали, вероятно, внутри хижины или на ее крыше. Собака убежала с обложки и похрапывала на чердаке, у ног Дэнуца. Звали собаку Али. Там же, на чердаке, бодрствовал попугай — такой же, как на обложке, — с той только разницей, что был набитым чучелом.

Остров Робинзона, во всем своем хромолитографическом великолепии, переселился на чердак со старым хламом. Дэнуц был Робинзоном Крузо на острове Робинзона Крузо. И ему там было очень хорошо!

Борода у Робинзона на обложке была залита душистым соком… потому что в Меделень на чердаке со всякими древностями Робинзон Крузо ел персики в обществе спящей собаки и чучела попугая.

* * *

У бумаг и книг в обоих кабинетах господина Деляну — городском и деревенском — бывали приливы и отливы в зависимости от того, в чьих руках они в данный момент находились.

В эпохи прилива обставленный тяжелой мебелью кабинет содержался в величайшем порядке и чистоте. В это время господина Деляну или не было дома, или он не работал.

В эпохи отлива из шкафов, со шкафов, из ящиков, с полок, из карманов всех пиджаков, пальто, халатов и пижам появлялись разноцветные и разноформатные книги, папки, журналы, газеты, тетради, блокноты, листы бумаги, письма, телеграммы, квитанции, записки, коробки с табаком и папиросами, спичечные коробки… В эти периоды госпожа Деляну не входила в кабинет мужа. Господин Деляну погружался в работу, словно Нептун в морскую пучину.

Телеграмма, полученная утром из Ясс, вызвала внезапный отлив.

«Арестован. Злостное банкротство. Подтверждаю ордер арест. Прошу написать прошение прокуратуру. Необходимо срочное вмешательство. Супруга едет деньгами, сведениями. Не оставьте беде. Уважением. Блюмм».

Перо раздраженно бегало по листу бумаги. Мадам Блюмм, изгнанная из кабинета, сидела в гостиной, держа зонтик и сумку в руках, не снимая шляпы, напряженно прислушиваясь и шумно вздыхая от горя и насморка.

Господин Деляну закурил папиросу, бросил косой взгляд на стереотипную формулировку ордера на арест… и все его красноречие, сосредоточенное на кончике пера, вдруг вылилось на бумагу:

«Возмутительна та…»

Он зачеркнул слово… Улыбнулся, представив себе захлебнувшийся колокольчик богини правосудия, величавой и раздражительной, как все женщины, которые мало двигаются.