Читать «Могила галеонов» онлайн - страница 23

— Значит, весь мир погибнет в нынешнем году?

— Нет, в следующем, — ответил Сайдсмит. — По одной из версий последний цикл состоит из семи десятилетий (десять, умноженное на семь).

— Срок Вавилонского пленения? — спросил кто-то из студентов.

— Да. Говорят, в 1588 году будет сломана Седьмая Печать.

Наступило молчание. Стало слышно, как на кухне кто-то позвал слугу.

— Говорят еще, в этом году будет ниспровергнут Антихрист и начнется Страшный суд.

На мгновение в зале, казалось, потемнело. Может быть, туча закрыла солнце?

— А как звучит пророчество? — спросил еще один молодой голос.

Сайдсмит начал читать по-латыни, и звучные слова разносились по всему залу.

Члены совета мысленно мгновенно переводили с латыни на английский, но на лицах многих студентов Грэшем заметил замешательство. Он вмешался, прежде чем они успели обнаружить свое невежество, прочитав стихи в английском переводе:

Тысяча лет пройдет с рождения Девы, И еще пятьсот лет проживет земля. Наступит таинственный восемьдесят восьмой год И принесет великую скорбь. Если в этом году Не совершится светопреставления. Если не падут земля и море. Все же весь мир переживет великие потрясения, Империи начнут разрушаться, И повсюду станут раздаваться плач и стоны.

На сей раз воцарилось более продолжительное молчание.

— Ерунда! — заявил самый нервный из членов совета. — Суеверная ерунда, произведенная теми, у кого голова и зад поменялись местами. Нам нет смысла воевать с Испанией, если наши солдаты и моряки отправятся на войну с мыслью, что они обречены, как и весь мир.

— Что вы, сэр — возразил Толстяк Том, считавший себя потомком Цезаря и таким же великим стратегом, как и его мнимый предок, хотя войска он видел только со стороны. — Нам не стоит вовлекать задние места в дискуссию. Я лично всегда стараюсь не смешивать одно с другим.

Студенты рассмеялись, как и рассчитывал Том. Он называл всех «мой дорогой» и обладал высоким и тонким голосом. Однажды какой-то нахальный студент обозвал его содомитом. Ответ Тома потом передавался в Кембридже из уст в уста.

— Молодой человек, — сказал он, — несколько лет назад мне пришлось выбирать: получать ли мне удовольствие от еды и питья или от половой жизни. Я выбрал первое, и потому пришлось исключить второе: теперь на кровати умещаюсь только я один. Поэтому если я и мог бы быть содомитом, то лишь в теории. Поскольку вы показали полную неспособность воспринимать любые теории, я полагаю, с такими обвинениями следовало бы выступить человеку, у которого ум находится выше задницы.

Сейчас Том говорил так, будто обращался ко всему собранию. Но все понимали — он обращается только к человеку, чей отец являлся одним из правителей страны.

— Если кто-то чего-то боится так, это только оттого, что люди видят то, чего не видит правительство.