Читать «Девять» онлайн - страница 34

– Девяносто вторая «беретта». Магазин на пятнадцать патронов. Можно и побольше. На двадцать.

– Я тогда крутился как мог, то здесь, то там, бабло, поставки, бизнес спасет мир. А потом как пошло… Каждый день все надо, думал, вот-вот отобью. А в банке быстро не бывает…

– Нет, здесь пистолет не помог бы. Зачем ты ходишь в бассейн, если плавать не умеешь?

– Ну, я за компанию.

– Жалко, этот на двадцать слишком бокастый, выпирает.

– Он говорил, что нет проблем, что для него это не деньги. Я думал, что для меня тоже…

– А чем ты вообще занимаешься? Ты говорил тогда, я забыл.

– Торговлей.

– А чем?

– Всем подряд. Раньше шерстью, теперь хлопком.

– Трусами?

– И трусами тоже.

– И кальсонами?

– И кальсонами. Всем.

– Пятьдесят кусков ты потратил на эти труселя?

– Это совсем немного. Знаешь, сколько одна доставка стоит?

– Жалко, что ты его не поднял. Он был черный?

– Да. Я пытался занять, чтобы отдать, но все как-то просекали, что у меня проблемы, да и не у кого было.

– Может, он еще там?

– Исключено. Там светло как днем. Почему он за тобой гнался?

– Не знаю. Он погнался, а я стал убегать.

– Как ты догадался, что он за тобой?

– Это сразу чувствуется. Если глаза есть.

Красный неоновый огонь успокоился, замер и залил комнату ровным светом. Яцек сказал: «Опять сломался», и оба замолчали, слушая звуки, долетавшие с улицы: минутную тишину Новогрудской, шарканье на Кручей, вечное бульканье с автомобильной развязки, которая не засыпает никогда, разве только на одно короткое мгновение перед рассветом, но и тогда она продолжает дышать, как огромная больная трахея, и эти звуки напоминают о том, что небо и пространство бесконечны, что они поглотят все, проглотят, и никакой русский «TIR», никакой бундесовский конвой не смогут прошмыгнуть здесь с мало-мальски человеческим звуком, – ничего, только эхо среди камней, громыханье мусоровозов, призывный свист ветра в трамвайных проводах, подземные стоны поездов, вопли автомобилей, их визг на поворотах, когда они пытаются обогнать друг друга на скользком от тумана извилистом подъеме на Сольце и исчезают в темноте Вислострады; а река отражает и звуки, и огни, точно тонкая вибрирующая полоса металла, и отсюда бессонница, отсюда бесконечность мира, где любое дерьмо может разрастись до размеров, делающих его уже невидимым.

Вот так они стояли, курили и слушали, ведь всегда есть какое-то утешение в том, что ты здесь, а не в каком-нибудь другом месте, коих бесконечное множество, и как подумаешь об этом, свихнуться можно.

Яцек встал, приблизился к окну и задернул шторы. Красный свет потускнел. Яцек сунул руки в карманы и начал кружить вокруг стола. Воздух пришел в движение. На столе стояла тарелка с какими-то объедками, похожая на большую пепельницу. Он направился в ванную и сразу вернулся, чтобы взять с полки свечу, прилепленную к блюдцу.

– Лампочка перегорела, – сказал он и пошел обратно в ванную.

Слабый свет сочился через дверное стекло в комнату. Павлу показалось, что там кто-то стоит. Встал, чтобы проверить, – никого не было. Это темнота на время приняла форму человека. Павел снова сел на стул и закурил. Первая пачка уже кончалась. Снаружи было тихо. В воздухе пахло чесноком. Он подумал, что это запах ее пота остался в квартире. Появился Яцек, задул свечу и поставил на место.