Читать «Болезнь Портного» онлайн - страница 129

— Алекс, я сделаю это… — Что?

Но она уже забралась под одеяло и прильнула к моему члену. Она сосала мой член! Если можно так выразиться…

Потому что она просто взяла мой член в рот и держала его во рту ровно минуту — как градусник, доктор! Я отбросил прочь одеяло: ощущать я почти ничего не ощущал, но ведь нельзя было упустить историческое зрелище! Только Салли, оказывается, уже отработала свою смену. Она вытащила мой член из своего рта, и теперь он торчал у ее щеки, словно переключатель коробки передач в ее «Хиллмен-Минксе». А по щекам Салли катились слезы.

— Я сделала это, — провозгласила она.

— Салли, Сара, пожалуйста… Не надо плакать.

— Но я сделала это, Алекс.

— Ты хочешь сказать, — осторожно спросил я, — что это… все?

— Ты хочешь, — ахнула она, — чего-то еще?

— Ну… если честно… вообще-то я ожидал чего-то большего. Салли, ты не останешься без вознаграждения, клянусь! Понимаешь, о чем я говорю?

— Но он стал такой большой. Я задохнусь.

ЕВРЕЙ ЗАДУШИЛ ДЕБЮТАНТКУ ЧЛЕНОМ. Выпускница Вассарского пансиона умерла в Джорджтауне от удушья, подавившись членом юриста…

— Если ты будешь дышать, то не задохнешься.

— Я задохнусь. Я поперхнусь…

— Сара, лучшим способом профилактики асфиксии является дыхание. Просто дыши, и больше тебе ничего не; надо делать. Почти.

Ей-Богу, она старалась. Но тут же начинала давиться.

— Я же тебе говорила, — стонала Салли.

— Но ты не дышала!

— Как я могу дышать, когда у меня во рту твой…

— А ты дыши носом. Представь себе, что ты плывешь.

— Но я же не плыву…

— ПРЕДСТАВЬ себе, что ты плывешь!

Она представила, но уже через несколько секунд вынырнула на поверхность, давясь кашлем и слезами. Тогда я сжал ее в своих объятиях (хорошая моя девочка! Моцарт вдохновил ее на сосание члена Алекса! О, Наташа Ростова из «Войны и мира»! Нежная юная графиня!) Я баюкал ее, я смешил ее, я ласкал ее, я впервые сказал: «И я тебя люблю, крошка!», но конечно же, уже со всей ясностью осознавал, что несмотря на все достоинства Салли — несмотря на ее красоту, грациозность, преданность и место в американской истории, — в сердце моем не осталось места для любви к Страннице. Ее хрупкость невыносима. Ее достижения вызывают во мне ревность. Я зол на ее семью. Нет, ни о какой любви не может быть и речи.

Салли Молсби так и останется моим подарком отцу. Это — моя месть мистеру Линдбери за те вечера и выходные, которые моему отцу приходилось проводить в цветных кварталах, собирая дань. Это — небольшой подарок моему отцу за долгие годы службы, исполненные нещадной эксплуатацией Джека Портного. Я выцарапал эту награду у «Бостон энд Нортистерн».

В ССЫЛКЕ

Если воскресенье выдается теплым и солнечным, то примерно двадцать мужчин из окрестных домов (мы сейчас возвращаемся в эпоху, когда я был «центром поля») собираются, чтобы поиграть в софтбол. Играют они с девяти утра до часу дня. Ставки — доллар с носа. Судит матч наш дантист, старикан Вольфенберг. Он закончил вечерние курсы на соседней улице, но для нас эти курсы все равно что Оксфорд. Среди игроков — наш мясник и его брат-близнец — водопроводчик, владелец бакалейной лавки, хозяин бензозаправки, где покупает бензин мой папа — всем им от тридцати до сорока лет. Хотя для меня их возраст не имеет никакого значения. Для меня — все они «мужчины». Они не вынимают изо рта своих отсыревших сигар даже тогда, когда стоят на базе. Понимаете? Они не мальчики, не юноши, но — мужчины. С животами! С мускулами! С волосатыми ручищами и лысыми головами! А их голоса?! Громоподобные — их можно слышать за квартал! У них, наверное, голосовые связки — толщиной с бельевую веревку! И легкие размером с дирижабль! Им никто не скажет: «Перестань мямлить! Говори нормально!» Нет! А как они обращаются друг к другу во время игры?! Они не бормочут себе под нос, когда недовольны решениями судьи— они орут на него! Их тирады кажутся мальчишке, который только начинает постигать искусство сарказма, верхом остроумия. Особенно его восхищает человек, которого отец мальчика (то есть мой папа) называет «сумасшедшим русским». Это Бидерман, владелец кондитерской на углу (и букмекерской конторы) — у него даже есть разносчики. «Абракадабра» — говорит он, и зафутболивает мяч куда подальше. Обращаясь к доктору Вольфенбергу, Бидерман неизменно говорит: «Ну, слепого судью я еще могу себе представить. Но слепой дантист?!»