Читать «Болезнь Портного» онлайн - страница 104
Филип Рот
— Понятно. Теперь прочти мне этот стих еще раз.
— Ты серьезно?
— Серьезно! Еще раз! Только, ради Бога, помедленнее.
И я начинаю декламировать Йейтса снова — штаны мои, напомню, спущены, начинает темнеть, и в машину, которую я припарковал вдали от любопытных глаз — под сенью деревьев, — в машину начинают падать листья. Мартышка похожа на маленького ребенка, который пытается решить задачку на умножение — но не тупого ребенка, а на смышленую, сообразительную девушку! Она совсем не дура! Эта девушка — совершенно особенная, хоть и снял я ее прямо на улице.
Знаете, что она сделала, когда я закончил читать стихотворение? Она взяла меня за руку и приложила мою ладонь к своей промежности. Мэри-Джейн
— Чувствуешь? Я кончила от этих стихов.
— Любимая! Ты поняла это стихотворение!
— Да уж! — кричит Скарлет О'Хара. И добавляет: — Эй! Я действительно поняла этот стих!
— Причем пиздой.
— Прорывчик! Ты сделаешь из моей пизды гения! Прорывчик, любимый, полижи мне пизду! — стонет Мартышка, запихивая мне в рот свои пальцы. Потом, ухватив меня за подбородок, тянет к себе: — Полижи мою образованную пизду!
Идиллия, не правда ли? А сверху падают желтые и красные листья…
Мы в Вудстоке. Я бреюсь в гостиничном номере перед ужином, а Мартышка отмокает в ванне. Какая сила сокрыта под ее хрупкой внешностью! Посмотрели бы вы, какие акробатические трюки она выделывает, насадив себя на мой член! Когда ее туловище в экстазе выгибается назад дугой и наполовину свисает с кровати, мне кажется, что она вот-вот сломает себе позвоночник! Ух! Спасибо тебе, Господи, за то, что она регулярно занимается гимнастикой! Это чудо, а не траханье! А теперь вдруг выяснилось, что Мартышка к тому же еще и человеческое существо! По всем признакам выходит, что она —
Но чтобы ее полюбил
Серьезно?
— Знаешь, — подает голос Мартышка, — моя маленькая дырочка совершенно пересохла. Моей пизде просто нечем дышать.
— Бедная дырочка.
— Послушай, давай хорошенько пообедаем, напьемся вина обожремся шоколадным муссом, а потом вернемся в номер, завалимся в нашу допотопную кровать — и не будем трахаться!
emp
— Как ты, Арни? — спрашивает она позднее, когда мы уже погасили свет. — Смешно, правда? Будто нам по восемьдесят лет.
— Или по восемь, — отзываюсь я. — Слушай, я хочу тебе кое-что показать.
— Нет, Арнольд.
Ночью я просыпаюсь и притягиваю ее к себе.
— Пожалуйста не надо, — стонет Мартышка. — Я хочу сберечь себя для мужа.
— Сударыня, ваши слова для лебедя — пустой звук.
— Ох… пожалуйста… отвяжись, пожалуйста!
— Пощупай мое перышко.
— Ах-х! — едва не задыхается Мартышка, когда я вкладываю свой член в ее ладонь. — Да этот лебедь — еврей! — удивленно восклицает она, и другой рукой хватает меня за нос: — А вот и клюв! Слушай, кажется, теперь я понимаю стихотворение еще глубже!..
— Ты замечательная девушка, ей-Богу!
У Мартышки перехватывает дыхание:
— Правда? — Да!
—
— Да! Да! Да! Можно, я