Читать «Золотарь, или Просите, и дано будет...» онлайн - страница 6

Привычка не спасала.

Вот последний год – тот да, эпоха ссор. До сих пор стыдно перед Антошкой. Она плакала. Я кричал. Придуманные обиды, ерундовые поводы. И сразу – в крик. Во мне жила странная агрессия. В какой-то детской пьесе у главного злыдня в башке торчал серебряный гвоздь. Если злыдень регулярно не делал гадости, у него болела голова. У меня болела голова, если я не кричал на жену.

Разбежались мы до странного легко. Все – плач и крик – прекратилось с подачей заявления. Словно выключили энергию. И Антошка, десятилетний мудрец, принял ситуацию без демонстраций. "Знаешь, папа, – сказал он мне, – так лучше." Парень унаследовал талант матери. Он говорил банальности, как истину. Новорожденную, свежую истину.

Возможно, так оно и было.

– Не молодой, не старый,Не мертвый, не живой,Обобранный до нитки,Я побреду Москвой.И вдруг – знакомый дворик,Где сушится белье.– Привет, мой друг Татьяна!Пусти меня в жилье!

– Не пущу, Саша. Не надо.

– Это стихи.

– Я помню. На жилье не рассчитывай.

Захотелось наорать на нее, как в былые времена. Я с трудом сдержался. Черт дернул за язык! – последнюю строфу я произнес вслух. Бывшая восприняла это, как намек. "Не молодой, не старый…" Вместе со злобой на меня обрушилась реальность. Минуту назад между нами стояла стена. Я переживал, суетился, спешил, но не верил. "Кожан", хорек, качок с челюстью были персонажами книги. Я не писал эту книгу, даже не читал – я ее редактировал.

Неудачный оборот, тяжелая фраза…

Меня взяли за шкирку, уложили между страницами – и прихлопнули. Типографским прессом. Плоский, ломкий, как засушенный лист, я смотрел в окно на больничный сад. И боялся обернуться.

– Я отойду печальный –Все вспомнил, все забыл.– Тебя, мой друг Татьяна,Так мало я любил!Забыто – не забыто.И больно. И светло.И то, что будет после,Уже произошло.

Дежурная медсестра с любопытством поглядывала на нас.

– Вот деньги, – я достал позорные триста баксов. – Больше нет. Возьми, вдруг понадобятся. Если что, я раздобуду еще.

Деньги бывшая взяла, не чинясь.

– Звони в любое время. Днем, ночью…

– Хорошо.

– Если дождешься врача, звони сразу.

– Да.

Диалог без смысла. Я такие вычеркивал. Или сокращал без жалости.

– Может, чайку? – вдруг спросила медсестра. – С коржиками?

4

Обратно он решил ехать на метро.

Минут семь пешком от неотложки до Деревянко, если не будет троллейбуса. Еще три остановки, и – здравствуй, "дорога под землю", как поет Гарик Сукачев. "Прекрати! – одернул он сам себя. – Накаркаешь! Какая еще "дорога под землю"? Антошка выкарабкается…"

Двусмысленный оборотец засел в голове. Поездом циркулировал по лабиринту извилин. "Осторожно, двери закрываются!" – и грохочущая темнота.

Троллейбусный круг пустовал. Оскальзываясь через два шага на третий, Золотарь двинулся прочь от больничного комплекса. За заборами текли звонкой капелью обледенелые ветки вишен и абрикосов. В сосульчатых "бородах" искрилось по-весеннему яркое солнце. Пускало в глаза стайки "зайчиков", желая растормошить хмурого прохожего. Человек в ответ лишь щурился с досадой и топал дальше.