Читать «Фрекен Смилла и её чувство снега» онлайн - страница 255

— Но ведь свидетельские показания ребенка не имели бы силы на суде?

— Для присяжных это имело бы значение, — говорю я.

Он не продолжает свою мысль, да это и не нужно. Мы думаем об одном и том же. В глазах Исайи могло быть нечто — понимание, несвойственное его возрасту, понимание вне всякого возраста, глубокое проникновение в мир взрослых. Тёрк увидел этот взгляд. Есть и иные обвинения кроме тех, что предъявляются в суде.

— Что делать с дверью?

Он кладет руку на стальную рамку и, осторожно согнув ее, приводит в прежнее положение.

Он провожает меня назад по наружной лестнице. В медицинской каюте он на минуту задерживается.

Я отворачиваюсь от него. Телесная боль так незаметна и незначительна по сравнению с душевной.

Он смотрит на свои руки, растопырив пальцы.

— Когда мы закончим, — говорит он, — я его убью.

Ничто не могло бы заставить меня провести ночь — даже такую короткую и безотрадную, как та, что ждет меня сейчас, — на больничной койке. Я снимаю постельное белье, вытаскиваю валики из кресел и ложусь прямо у двери. Если кто-нибудь захочет войти, он сначала должен будет отодвинуть меня.

Никто не захотел войти. Сначала мне удается погрузиться на несколько часов в глубокий сон, потом слышится скрежетание корпуса и топот многих ног за дверью и на палубе. Еще мне кажется, что прогрохотал якорь, может быть, это «Кронос» стал на якорь у края льда. Я слишком устала, чтобы подниматься. Где-то поблизости, в темноте, находится Гела Альта.

2

Сон иногда бывает хуже, чем бессонница. Проспав эти два часа, я встаю в большем напряжении, чувствую себя более разбитой физически, чем если бы не ложилась вовсе. За окнами темно.

Я составляю в уме список. Кого, спрашиваю я себя, я могла бы привлечь на свою сторону? Все эти размышления возникают не потому, что у меня появилась надежда. Скорее, это потому, что сознание не остановить. Пока ты жив, оно само по себе будет продолжать искать пути выживания. Как будто внутри тебя сидит другой человек, более наивный, но и более настойчивый, нежели ты сам.

Я оставляю эти мысли. Списочный состав «Кроноса» можно разделить на тех, кто уже настроен против меня, и тех, кто будет против меня, когда дойдет до дела. Механик не в счет. О нем я пытаюсь не думать.

Когда приносят завтрак, я лежу на койке. Кто-то нащупывает выключатель, но я прошу не включать свет. Поставив поднос у дверей, он выходит. Это был Морис. В темноте он не мог заметить, что стекло разбито.

Я заставляю себя немного поесть. Кто-то садится снаружи у двери. Иногда мне слышно, как стул касается двери. Проходит какое-то время, и включаются вспомогательный двигатель и генераторы. Минут через десять что-то сгружают с юта. Мне не видно, что именно. Окна медицинской каюты выходят на левый борт.

Начинается день. Кажется, что рассвет не несет с собой света, а сам по себе является некой субстанцией, которая, дымясь, проплывает мимо окон.

Острова отсюда не видно. Но чувствуется присутствие льда. «Кронос» пришвартовался кормой. Кромка льда находится метрах в семидесяти пяти. Мне видно, что один из швартовочных тросов ведет к ледовому якорю, заведенному за груду смерзшихся льдин.