Читать «Голливуд» онлайн - страница 97

Неожиданно вернулся человек из «Гералд зкзэминер».

— Мистер Чинаски, — сказал он, — позвольте задать вам еще один вопрос.

Я познакомил его с Лайзой и Джоном.

— Джон Голт, — сказал я, — величайший неоткрытый поэт Америки. Он помог мне в те времена, когда весь мир от меня отвернулся. Я хочу, чтобы вы проинтервьюировали Джона Голта.

— Согласны, мистер Голт?

— Я с Хэнком знаком более двадцати лет…

Мы с Сарой отвалили.

— Сдается мне, с этой Лайзой Джону жутко подфартило, — сказал я.

— Может, так оно и лучше.

— Может.

Народу наверху прибыло. Уходить никто не уходил, гость пошел косяком. Чего ради они тут тусо-вались? Ради новых связей? В поисках удач? Неужто дело того стоило? Держаться бы им подальше от шоу-бизнеса. Куда там! Кому хочется работать садовником или таксистом! Ведь все мы в душе артисты. Чем мы хуже других? И уж если страдать и мучиться, так лучше в этом кругу, чем в другом. По крайней мере, так оно кажется.

Вторая бутылка почти опустела.

Опять подошел Джон Пинчот.

— Джек Бледсоу приехал. Хочет тебя видеть.

— А где он?

— Да тут, у входа.

Это в самом деле был Джек Бледсоу собственной персоной. Стоял, прислонившись к дверному косяку. Улыбался своей знаменитой улыбочкой.

Мы с Сарой направились к нему. Обменялись рукопожатием.

Мне вспомнилось, как Джон Голт сказал: «Мы с Хэнком никогда не ручкаемся».

— Прекрасное кино, Джек, великолепная пара. Очень рад, что ты был с нами.

— Получилось у меня?

— По-моему, да.

— Мне не хотелось в точности копировать твой голос и слишком сутулиться, как ты…

— Все было в меру.

— Я приехал только на минутку с тобой повидаться.

Он меня достал. Я не знал, что и сказать.

— Ну что ж, малыш, может, напьемся как-нибудь на пару?

— Я не пью.

— Забыл. Ну что ж, спасибо, Джек, рад был тебя повидать. Может, по одной на дорожку?

— Да нет, я уже пошел.

Он повернулся и стал спускаться по лестнице.

Он был один. Без телохранителей, без мотоциклистов, байкеров своих. Милое дитя с милой улыбкой.

Прощай, Джек Бледсоу.

Я выклянчил у Карла Уилсона еще один пузырь, и мы с Сарой мирно стояли в толпе, где ничего не происходило. Стоят себе люди и стоят. Может, ждут, чтоб я надрался до беспамятства и начал буянить, как иногда со мной случается на гулянках. Хотя вряд ли. Уж больно они все скучные. Им только дай постоять спокойно, чтобы за душу никто не тянул. Спокойненько, уютненько, вот как здесь.

С моими взглядами на жизнь первое дело — избегать общения с людьми. Чем меньше их мне попадается, тем лучше я себя чувствую. Я повстречался однажды с типом, который разделял мою философию. Звали его Сэм Борделыцик. Он жил в соседнем со мной дворе в Восточном Голливуде. Он был псих.

— Хэнк, — рассказывал он мне, — когда меня держали в психушке, я всегда чего-нибудь нарушал, и меня сажали в карцер. Но мне там нравилось. Сижу я в этом подвале, утром приходит охранник, поднимает крышку и кричит: «Ну что, насиделся? Выходить будешь?» А я беру кусок говна и швыряю ему в морду. Он закрывает крышку, и меня оставляют в яме. Я сижу и сижу. В другой раз охранник уж крышку не подымает, а так орет: «Ну что, может, хватит?» «Не-а», — кричу я в ответ. И в конце концов меня оттуда выволакивают. «Ему и тут кайф, — орет охранник, — пошел вон!»