Читать «Искатель. 1988. Выпуск №2» онлайн - страница 69

Масуду показались странными эти слова. Как можно стремиться туда, где кафиры, подстрекаемые , оскверняют и попирают главное, что дал аллах человеку, — веру? Сам Масуд ради неё был готов стерпеть любые лишения. Когда же в лагерях для беженцев он вдоволь хватил горя, им овладело не отчаяние, а ненависть к кафирам, ввергнувшим правоверных в пучину страданий. Да, прав наставник, муалим Ахмад: его место среди тех, кто под зелёным знаменем пророка поднялся на джихад!

В учебном военном лагере душманов, где оказался Масуд, никто не мог сравниться с ним в знании Корана. После отбоя, лёжа в душной палатке на пыльной, кишевшей блохами кошме, он вдохновенно вещал своим новым товарищам о том, что земная жизнь — только краткий миг, испытание, которое нужно выдержать, чтобы начать затем жизнь подлинную, вечную там, где «тенисты и зелены сады и виноградники, полногруды красавицы и полны кубки».

Подвязка зарядов к мостовым фермам, жестокие приёмы рукопашного боя, от которых болело всё тело, астматический кашель гранатомётов постепенно забывались, когда по вечерам донельзя уставшие за долгие часы занятий молодые парни слушали Масуда. Его слова помогали сносить зуботычины инструкторов, заглушали страх перед тем, что ждало их там, за перевалом, куда рано или поздно придётся идти и откуда почти никто не возвращался.

Разные пути привели их сюда. Одних — лютая ненависть к новой власти, превратившей детей заминдаров в голодранцев, которым теперь оставалось самим пахать и сеять. Других «воинами пророка» сделали нужда и голод в лагерях беженцев. Третьих просто загнали сюда дубинками и прикладами: нечего прохлаждаться, когда нужно освобождать родину от кафиров. Впрочем, в лагере повстанцев между ними не делали различия. К счастью, Масуду воинская наука давалась легко. Стрелять без промаха, как и каждый горец-пуштун, он выучился ещё в детстве. Силу, ловкость, выносливость унаследовал от отца. Самое же удивительное — в нём, недавнем мирном богослове, вдруг проснулся воин. Причём больше всего Масуда захватывал рукопашный бой, где хитрость, проворство, умение поймать противника на коварный приём приносят победу. А когда его в числе двадцати отобрали в особую группу, которую инструкторы-американцы готовили по расширенной программе — агентурная работа, приёмы скрытого фотографирования, радио, шифровальное искусство, автодело, топография, — он и там был одним из первых. Во всяком случае, Длинный Билл, утверждавший, что воюет вот уже двадцать лет без перерыва, часто ставил его в пример.

«Интересно, как бы сейчас поступил мой американец, окажись он в этой ловушке?» — машинально подумал Масуд, прислушиваясь к скрипу ссохшихся половиц на галерее под чьими-то тяжёлыми шагами. Возле его комнаты они затихли. Сквозь тоненькую дверь отчётливо доносилось недовольное сопение — пришедший, видимо, осматривал замок. Потом слегка подёргал дверь. Убедившись, что она заперта, человек так же осторожно удалился. В том, что он вернётся и, скорее всего, не один, не было сомнения. Теперь, когда птичка в клетке, они постараются не дать ей улететь.