Читать «Закон парности» онлайн - страница 225

22 декабря императрица исповедовалась, приобщилась, на следующий день соборовалась, а 25 декабря ее не стало.

Хотя болела Елизавета не один год и всякому было ясно, что здоровье ее подорвано, молва приписала смерть государыни отравлению. На этот счет не осталось никаких документов. Архивы молчат. Поэтому нам остается строить догадки, сообразуясь скорее с интуицией, чем со знанием. На престол вступил Петр III. Он не только немедленно прекратил военные действия против Пруссии, но, не требуя от Фридриха никакой контрибуции, вернул ему наши завоевания. «Вся кровавая работа армии погибла», — писал позднее военный историк Масловский.

Война велась не только на полях сражений. Крупной удачей нашего секретного отдела было раскрытие шпионской деятельности генерала Тотлебена (да, да, именно он брал Берлин!). Выяснилось, что он передавал через посыльного прусскому королю планы кампаний русской армии. Кроме того, Тотлебен был посредником в секретной переписке с Фридрихом великого князя. Трудно ловить шпиона в России, если главный агент сам наследник престола. Тотлебен был разжалован в солдаты. О том, как объяснялась Конференция с великим князем, история умалчивает.

Лядащев не принимал участия в этой акции. Он засел в Петербурге, столицу надо было вычесать мелким гребнем, чтобы освободить ее от агентов разных мастей. Многочисленные допросы Сакромозо мало дали ростков на этой ниве. В конце концов по обмену рыцарь был возвращен в Пруссию и канул в полную неизвестность. Перед отъездом последнего Лядащев не без злорадства сообщил о разоблачении барона Дица и его бесславной гибели.

— Туда ему и дорога, — равнодушно заметил Сакромозо.

Блюм остался в нашем отечестве, поэтому о судьбе его известно больше. Менять барона было не на кого, и потому он угодил в Сибирь. Конечно, жизнь маленького барона была трагична. Служа Германии и подвергая жизнь свою ежедневной опасности, он казался себе значительным человеком, эдаким мужчиной среднего возраста и средней же длины. Ощущение это было упоительным. Сочиняя глупейшие шифровки, он защищался от серых будней. Попав в темницу, барон совершенно растерялся и выпустил узду жизни из рук, но сосланный через три года под Тюмень, окончательно состарившийся, больной и тихий, он начал жизнь в соответствии с той планкой, которую назначила ему судьба. И Господь пожалел этого суетливого человечка. Неожиданно для себя он женился на дородной и властной купчихе, обзавелся кучей родственников — крикливых и дерзких, но при этом умудрялся чувствовать себя счастливым. Со временем в чумном от безделья и пьянства семействе он приобрел статус страдальца, большого знатока батального ремесла и особенно флота. Не было конца его рассказам в зимние, темные вечера: под завывание вьюги опять летели на упругой волне шнявы, яхты, фрегаты и бриги великого флота.

А с Анной Фросс у автора произошла удивительная встреча. Уже подведя девицу, вернее, притащив за руку к ее литературному концу, я наткнулась вдруг в мемуарах сотрудника французского посольства кавалера Месселера на описание некой молодой особы, судьба которой была тесно связана с русским двором. Месселер великолепный, не будем говорить — враль, но выдумщик, причем выдумщик настойчивый, он прямо покрикивает на читателя, заставляя ему верить. Он уверенно чернит и Фермора, и Апраксина, и Конференцию, он запанибрата с государыней Елизаветой, все это невозможно читать без улыбки, но свидание его в Швейцарии с молодой очаровательной и странной девицей описано очень убедительно. Почему они встретились и как завязался разговор, случайно или по чьей-либо просьбе либо поручению, Месселер умалчивает. Но даже если эта встреча была нечаянной, видно, сильное впечатление произвела она на француза, если он посвятил ей целую страницу.