Читать «Юлиан Отступник» онлайн - страница 131
Дмитрий Сергеевич Мережковский
– Все, как повелел блаженный Август.
– Какая грязь!
– Это – галилеяне. Мыться считают грехом: никакими силами не загонишь в баню…
– Вели принести счетные книги, – проговорил Юлиан.
Смотритель упал на колени и пролепетал:
– Государь, все в исправности, но случилось несчастье: книги сгорели…
Император нахмурился.
В это мгновение раздались крики в толпе больных:
– Чудо, чудо! Расслабленный встает!
Юлиан обернулся и увидел, как человек высокого роста с обезумевшим от радости лицом, с протянутыми к нему руками, с детскою верою в глазах, вставал с гнилой соломенной подстилки.
– Верую, верую, – проговорил расслабленный. – Ты бог, сошедший на землю! Вот лицо твое, как лицо бога! Прикоснись ко мне, исцели меня, кесарь!
– Чудо, чудо! – торжествовали больные. – Слава императору, слава Аполлону-Исцелителю!
– И ко мне, и ко мне! – взывали другие. – Скажи слово – исцелюсь!
Заходящее солнце проникло в открытые ворота и нежным светом озарило мраморное лицо Аполлона Дальномечущего. Император взглянул на него, и вдруг все, что делалось в больнице, показалось ему кощунством: очи бога не должны были видеть такого уродства. И Юлиану захотелось очистить древнюю палестру, где некогда упражнялись эллины в вольных играх, – от всей этой галилейской и языческой сволочи, от всего этого смрадного человеческого тлена. О, если бы древний бог воскрес, – как засверкали бы очи его, как засвистели бы стрелы, разя этих калек и расслабленных, очищая душный воздух!
Поспешно и молча вышел он из больницы Аполлона забыв о счетных книгах Авзония. Догадался, что донос верен, что главный смотритель взяточник, но такая усталость и отвращение овладели сердцем его, что не хватило духу исследовать обман и проверять.
Когда вернулся во дворец, было поздно. Велел никого не принимать и удалился на свое любимое место, высокую площадку между колоннами, над заливом Босфора.
Весь день прошел в скучных мелких делах, в чиновничьих дрязгах, в проверке счетов. Открывалось множество взяток. Император видел, что лучшие друзья обманывают его. Все эти эллинские ученые, поэты, риторы, которым он отдал управление миром, не меньше грабили казну, чем христианские евнухи и епископы во времена Констанция. Странноприимные дома, убежища философов, вроде монастырей, больницы Аполлона и Афродиты были предлогом для наживы ловких людей, тем более что не одним галилеянам, но и язычникам казались они смешной и кощунственной прихотью кесаря.
Он чувствовал, что все тело его ноет от тяжелой, бесплодной усталости. Потушив лампаду, прилег на походное ложе.
– Надо обдумать в тишине, в спокойствии, – говорил он себе, смотря на вечернее небо.
Но думать не хотелось.
Огромная звезда сияла в темнеющем бездонно-глубоком эфире. Юлиан смежил веки, и сквозь ресницы луч ее мерцал, проникая в сердце, как холодная ласка.
Он очнулся и вздрогнул, почувствовав, что кто-то вошел в комнату. Лунный свет падал между колоннами. Высокий старик с длинной, белой, как лунь, бородой, с глубокими темными морщинами, в которых выражалось не страдание, а усилие воли и мысли, стоял над ложем его. Юлиан приподнялся и прошептал:
