Читать «В осажденном городе» онлайн - страница 194

Он рассказал и о том, что вместе с ними летели еще три агента, — назвал их фамилии и приметы, — их должны были выбросить в районе станции Красный Кут Саратовской области. Через день после них, продолжал Плакунов, намечался вылет транспортного самолета с пятью агентами, фамилии их ему неизвестны, предположительно они должны высадиться недалеко от Астрахани.

Василий Степанович уже знал о выброске и задержании шпионов вблизи Астрахани, показания Плакунова свидетельствовали о том, что он говорит правду.

Григорьев и Плакунов мало знали о руководителе группы, но даже из того, что они рассказали, ясно вырисовывался тип подлого предателя и фашистского холуя.

Прошин дал указание: Григорьева и Плакунова вместе с их документами, изъятыми при обыске, и позднее обнаруженным шпионским снаряжением доставить в Ленинск, где в то время находилась следственная часть управления; не ослаблять розыск Коноплева. Вечером Василий Степанович выехал в Палласовку: срок командировки истекал.

Вот уже неделю Анну Николаевну угнетало беспокойное предчувствие: долго не было вестей от старшего сына Георгия и от мужа, находящегося в самом пекле; у младшего сына Бориса снова обострилось воспаление уха, его мучили сильные боли.

Сознание собственного бессилия вызывало обиду на себя и на врачей, выписывавших капли и микстуру, от которых, по ее разумению, нет никакого толку.

Анна Николаевна и Борис занимали комнату в административном корпусе кумысолечебницы; комната была светлая и просторная, но холодная, и мать с ужасом думала о наступлении морозов, потому что с дровами было плохо.

Совинформбюро сообщало о кровопролитных боях на северной и южной окраинах Сталинграда, и опасения за мужа не давали покоя. Она знала: Василий Степанович, если потребуется, не остановится ни перед чем, помнила, как отчаянно и самоотверженно он охотился за бандами в Нижнеломовских и Чембарских лесах в двадцатые и тридцатые годы.

Анна Николаевна бесцельно слонялась по комнате, пыталась вышивать, но все валилось из рук, отвлечься от тревожных дум о муже и старшем сыне не могла, хандрила и ждала горьких вестей о них.

Ночной стук в дверь перепугал Анну Николаевну. «Вот она, недобрая весть», — мелькнула догадка. Накинув на плечи фланелевый халатик, шаркая большими, не по ноге, тапочками мужа, подошла к двери.

— Кто?

— Я, Аня, открывай.

У Анны Николаевны захватило дыхание от внезапной радости, трясущимися руками пыталась отбросить крючок, но тот, как назло, туго застрял и не откидывался.

Когда Прошин вошел, она уткнулась лицом ему в грудь, тихо плакала и не могла слова вымолвить.

— Ну, будя, будя, чего ты, — повторял Василий Степанович, гладя жену по волосам и не зная, как успокоить ее.

Проснулся Борис, в одних трусах выскочил из постели и бросился отцу на шею.

За поздним чаем Прошин рассказывал жене и сыну о страшных разрушениях в Сталинграде, о мужественной выдержке его коллег — чекистов.

— Как головушка-то твоя? — спросила Анна Николаевна, прижимаясь щекой к плечу мужа.