Читать «В моих глазах – твоя погибель!» онлайн - страница 13

Женя только вздохнула, провожая его взглядом.

Хороший парень Вадька, но такой тюфяк. Жалко его, но в тюфяков не влюбляются. Герой ее романа должен быть смел, отважен и стрелять из пистолета в цель без промаха!..

Тихонько стукнула калитка. Женя опустила голову, уверенная, что это вернулся от Ханыгиных Саша, однако во двор осторожно, озираясь, вошел какой-то незнакомый парень: очень худой, невысокий, в глубоко нахлобученной кепке и черном засаленном ватнике.

Так… а ведь, похоже, тётя Тома не зря боялась воров! Именно в таком виде и являлись в город амнистированные сидельцы. Для полноты картины этому парню не хватало только «сидора» за плечами.

Конечно, это бывший зэка, несмотря на то, что ему лет шестнадцать-семнадцать, не больше.

Интересно, зачем у него в руках пустая бутылка из-под «Столичной»? И вообще, что ему понадобилось у них на дворе? Может быть, он хочет…

Женя нахмурилась. Однако она не чувствовала никакого беспокойства или страха – даже свесилась с ветки, чтобы было ловчее наблюдать, но пока помалкивала.

Между тем парень осторожно поднялся на высокое крыльцо, устланное половиками, которые Женя и тётя Тома сами сплели из всякого раздерганного на полосочки тряпичного рванья-старья, бесшумно приоткрыл дверь в коридорчик и вошел в дом.

В следующую минуту Женя чуть не свалилась с дерева, услышав истошный вопль:

– Вор! Грабят! Держите вора!

Тётя Тома высунулась из окна и голосила так, что у Жени в ушах звенело.

Парень, бледный, с вытаращенными глазами, вылетел из дверей, прижимая к груди свою пустую бутылку, скатился с крыльца, пометался по двору и, совершенно потеряв, видать, голову с перепугу, ринулся не к калитке, а почему-то к забору, который разделял участки Морозовых и Дергачёвых. И тут Сергей Петрович, который возился в своем дворе и прибежал на шум, молодцевато перескочил забор и принял парня в крепкие объятия, да так стиснул, что он и шевельнуться не мог.

– Вор! Милиция! – продолжала голосить тётя Тома. – Грабят! Убивают!

Через забор заглядывали прохожие, примчался и участковый Тимофеев, который жил на этой же улице, только на противоположной стороне, возле бани: распоясанный (ремень зажат под мышкой), фуражка набекрень, рот набит: видимо, ужинал, да, не доев, кинулся выполнять свой служебный долг.

– Мишка! – изумленно воскликнул Тимофеев при виде парня, едва не подавившись при этом. Быстро прожевал то, что было во рту, и продолжил: – Не успел вернуться – и сразу за старое?!

– Да я!.. – заикнулся было парень, но договорить ему не дала ворвавшаяся в калитку Алевтина Герасимова.

– Вон отсюда! – яростно закричала тётя Тома. – Вон пошла, верблюдица!

Видимо, вспомнила, как Алевтина плюнула ей на подол.

Однако Алевтина этого оскорбления словно бы и не расслышала: всё ее внимание было устремлено на Дергачёва.

– Ах ты ж погань! – завопила она. – Ах ты ж выродок! Зачем тебя только выпустили, урода? Меня, мать родную, вечно позоришь!

Она бросилась к Дергачёву и принялась его трясти.

Собравшиеся онемели…