Читать «Чего стоит Париж?» онлайн - страница 265

Сейчас под «королевским знаменем» находилось без малого восемь сотен всадников, разбитых на два эскадрона. Чтобы снарядить и одоспешить их, невзирая на наши протесты, Конфьянс заложила ломбардским банкирам Отремон. Так что теперь Мано, которого она по-прежнему, невзирая ни на что, держала на расстоянии вытянутой руки, уже звался коронелем. Впрочем, это его, похоже, не радовало. Все ждали начала апреля.

С начала марта все фигуры грядущей политической игры вновь пришли в активное движение. Первой ласточкой грядущего нашествия с юга по еще не до конца просохшим дорогам в Париж прибыл вице-король Каталонии герцог Гондийский, маркиз де Ламбе Франческо Борджиа. Официально он представлял интересы Испании в переговорах с Екатериной Медичи по поводу прав той на корону Португалии, полагавшуюся ей по деду. В обмен на отказ от притязаний на нее, Испания готова была отдать в жены Генриху III свою инфанту. Однако непримиримая позиция государя, не желающего и слушать о браке с собственной племянницей, не слишком огорчила знатного посла.

Убедившись в невозможности продолжения переговоров, он поспешил откланяться. И все было бы ничего, мало ли дипломатических миссий срывается из-за несовместимости позиций сторон, когда бы не занимал этот маститый старик еще один весьма почтенный пост – преемника Игнатия Лойолы в должности генерала Ордена Иезуитов. А потому можно, конечно, списывать все на случайность, но через две недели после отъезда посла, стоило лишь Генриху III во главе двора и армии выступить против Гиза, в Париже вспыхнуло восстание в поддержку Священной Лиги. Как сообщил брат Адриэн, зимовавший в Париже и теперь догнавший наш полк по дороге в Лангр, где была назначена встреча с армией курфюрста Пфальцского, столица была покрыта баррикадами, отряды цеховой стражи возглавлялись опытными офицерами, и городская старшина, отказывающая в повиновении королю-распутнику, погрязшему в шашнях с гугенотами, явно не имела недостатка в золоте.

По докатившимся до нас слухам истерика, охватившая при известии об очередном мятеже и без того нервического монарха, была такова, что доведись остальным подданным короля наблюдать ее, они бы тоже не пожелали видеть Генриха III своим сюзереном. На счастье Валуа, предпочитавшего оплакивать горестность своего правления на груди прелестной Марии Клевской, Екатерина Медичи готова была сражаться хоть на два фронта, хоть на три, хоть в полном кольце окружения. Здраво рассудив, что парижане, сколько бы ни орали и ни потрясали в воздухе оружием, без особой нужды не выйдут на городские стены, она решила сокрушить Гиза, не дав тому соединиться с тринадцатитысячной армией Александра Фарнезе, неспешным маршем идущей к границам Франции.