Читать «Час расплаты» онлайн - страница 108

– Хер вам мертва, – раздался голос.

Рут села, но посмотрела не на вошедших, а на человека, произнесшего эти слова.

Кадет Жак Лорен сидел сбоку, задрав ноги на скамейку перед собой. Он пил пиво, которое взял из холодильника черной женщины и сунул в карман своей куртки.

Он почти идеально имитировал голос Рут. Вплоть до интонации. Сердитой и оскорбленной. Ему даже удалось передать еле уловимую уязвимость.

Натаниэль рассмеялся, но пришел в ужас, когда Жак и Рут обернулись и посмотрели на него.

«Господи, помоги», – подумал он.

– Что ты здесь делаешь? – спросили они все одновременно друг у друга как раз в тот момент, когда появилась Хуэйфэнь.

– Я видела, как вы пошли сюда. Ой, замечательно. – Она села рядом с Жаком, выхватила у него бутылку и глотнула пива. – Почему мы здесь?

– Я здесь, чтобы побыть в тишине и покое, – объявила Рут, злобно глядя на кадетов.

Жак наклонил в ее сторону бутылку с пивом, и она, поколебавшись секунду, кивнула. Он поднялся и отдал Рут бутылку, а сам сел рядом с ней.

– Я наблюдал за вами, – сказал он. – Почему вы смотрите на это?

Он кивнул на витраж и хрупких юношей.

– А куда еще я должна смотреть? – проворчала Рут, возвращая ему бутылку.

Кадеты оглядели церковь. По обе стороны от прохода стояли деревянные скамьи ручной работы, все немного разные. Скамей было всего несколько рядов, а перед ними – алтарь, тоже ручной работы. Хорошей работы. Украшенный красивой резьбой, изображающей листья и громадный, разлапистый дуб.

– Я иногда прихожу сюда сочинять, – призналась Рут, и они заметили блокнот, затиснутый между нею и спинкой скамьи. – Здесь тихо. Никто больше не ходит в церкви. Бог оставил это здание и отправился странствовать. Или размышлять.

– В лесной глуши, – добавила Амелия.

Рут недовольно посмотрела на нее, но Амелии показалось, что это скорее по привычке, чем из неприязни. И у нее создалось впечатление, что старая поэтесса ищет не только покой и тишину.

Амелия села на жесткую скамью по другую сторону прохода и посмотрела поверх головы Рут на витраж. Снаружи казалось, что солдаты возвращаются. А изнутри – они уходили. Прощались. Исчезали.

Под витражом виднелась подпись, однако Амелия не могла разобрать слова.

В церкви были и другие окна, включая красивое круглое окно-розу над дверью. Но только одно окно с картиной.

Причем это был не просто образ. От него веяло чувством. Тот, кто его сделал, работал с любовью. Отдал витражу частичку своей души.

Изображение было детализированное. Замысловатое. Драные, заляпанные грязью носки мальчишек. Обтянутые кожей костяшки на испачканных руках, сжимающих винтовку. Револьвер в кобуре одного из изображенных. Медные пуговицы.

Да, художник работал с большой любовью. Вплоть до последней детали.

И тут Амелия кое-что увидела. Она встала и двинулась между скамьями. Ближе, ближе.

– А ты не должна вспыхнуть огнем? – спросила Рут, когда девушка проходила мимо.

Амелия шла прямо к витражу и смотрела на одного из юношей. На того, что с револьвером. Из его котомки с одной стороны, где пряжка была сломана, торчал лист бумаги.