Читать «Три момента взрыва (сборник)» онлайн - страница 248
Чайна Мьевилль
Он действительно долго не говорил со мной об этом деле. Но я всегда знал, что продолжение следует.
Я кончил курс прилично, Уильям хорошо. Нас разбросало: Южный Лондон, Оксфорд, Лидс, снова Лондон. Уильям получил место в Свонси, где оставался два года, пока не перебрался в больницу на южном побережье. Я согласился на предложение в Дареме.
– Невероятно, – сказал Уильям.
Я настаивал, что это совсем недалеко.
– Еще как далеко. – Он повысил голос. – Тебе даже говорить о нем, и то противно. Возможно, ты отчего-то чувствуешь себя обязанным снова посетить места былых мучений… – Уильям был сердит, но даже тогда не домогался моей откровенности. – …однако Дарем тебе решительно вреден. Я же вижу, каким похудевшим и измученным ты каждый раз выходишь из поезда.
– Ну да, перспектива не самая блестящая, – согласился я, – но все же не преувеличивай. В конце концов, в любой жизни бывают свои обретения и потери.
Пять лет врачебной практики пронеслись как один день, когда в Глазго созвали медицинскую конференцию с такой обширной тематикой, что почти все выпускники нашего года смогли приехать. Для нас это стало настоящим воссоединением. Приятно было снова всех увидеть, пообщаться кое с кем из прежних преподавателей и нынешних коллег. Хотя пять лет – ничтожный срок, конечно: теперь я не могу без улыбки вспоминать ни ту нашу встречу, ни ностальгию, которую мы испытывали тогда.
В те времена в одном крыле четырехугольного здания нашей медицинской школы был – а может, и сейчас еще есть – крохотный медицинский музей.
– Давай зайдем, – предложил я Уильяму в самый день отъезда.
– Давай.
Подозреваю, что читателю уже понятно, в каком направлении движется мой рассказ.
Две комнатки музея были битком набиты шкафами и витринами, очаровательными каждая по-своему. Старые хирургические артефакты, диорамы медицинской истории. Косые солнечные лучи проникали внутрь помещения, почти ничего не освещая.
Я повернул за угол и замер.
– Что там? – спросил Уильям, заметив выражение моего лица. Он бросился к витрине и увидел мою находку.
Внутри висел скелет, но не весь: череп, ключицы с грудной клеткой, правая рука целиком и плечевая кость левой – вот все, что от него осталось. Ниже четырнадцатого позвонка все отсутствовало. Кости были отполированы. Рисунок выступал на них очень четко. Я смотрел на морские сцены, разглядывал горгулий, причудливые растения и орнаменты, линии, которые выглядели так, словно их провели только ради удовольствия проводить линии.
Уильям положил на стекло руку.
– Это же… – начал было он, но я перебил его:
– Не надо.
«Происхождение невыяснено, – гласил сопроводительный ярлычок. – Художник неизвестен».
Я глядел на череп.
– Уильям, – сказал я, – когда тебя отстранили тогда от занятий, по университету, как ты сам понимаешь, поползли слухи…
– Ладно, – произнес он. – Тебе я расскажу.