Читать «Сатурналии» онлайн - страница 64

На самых почетных местах, рядом с алтарем перед входом, стояли весталки, в том числе и моя тетя Цецилия, фламины (в том году у нас не было ни одного фламина Диалис), понтифики и все действующие магистраты. Среди эдилов я увидел Кальпурния Бестию и попытался догадаться, который из его коллег – Мурена, но тщетно. Среди трибунов мне на глаза попался Метелл Сципион, а среди избранных, но еще не вступивших в должность трибунов – Клодий. Консул Бибул наконец-то вышел из своего дома ради этого ритуала, в котором должны были участвовать все должностные лица, обладающие империем. У него был вид человека, съевшего слишком много зеленых персиков.

Посмотрев вниз и влево, я разглядел в первых рядах у подножия лестницы патрицианские семьи. Со своего места я поразительно ясно видел, насколько редки эти ряды. Некогда бывшие громадной силой в государстве, патриции сделались теперь такими малочисленными, что в принадлежности к патрицианской семье больше не было особого преимущества, если не считать престижа. В настоящее время осталось около четырнадцати патрицианских семей, и некоторые из них, такие как Юлии, стали совсем крошечными. Возможно, самым многочисленным семейством были Корнелии, но даже их ряды сильно уменьшились.

Среди них я увидел Клодию, Фаусту и Фульвию – они стояли группой. Как только я заметил Юлиев, легко стало найти и мою невесту Юлию. Она перехватила мой взгляд и широко улыбнулась. Я улыбнулся в ответ. Но ведь все вокруг улыбались. Все мы слегка глупеем во время Сатурналий.

Позади патрициев стоял строй эквитов, куда более многочисленного и в целом более важного класса, поскольку эквиты получали статус благодаря имущественному цензу, а не происхождению.

Жесткое разделение по рангам было символическим, потому что к концу церемонии все классы свободно перемешаются в память о Золотом Веке Сатурна, который отмечался этим ежегодным ритуалом. В отличие от остальных церемоний жертвоприношений никто – ни мужчина, ни женщина, ни раб, ни свободный – не носил головного убора: для всех такая торжественность исключалась из самого счастливого ритуала года.

Когда мы все собрались, авгуры вышли вперед и встали рядом с алтарем, наблюдая за небесными знамениями. Среди них был Помпей, одетый, как и остальные, в полосатую мантию – он держал в правой руке посох с крючком на конце. В следующие несколько минут простой люд едва дышал. Вечер был прекрасным, грома не было, и не появилось никаких птиц, говорящих о дурных знамениях. Авгуры объявили, что боги одобряют продолжение церемонии.

Теперь Юлий Цезарь совершил свой величественный выход, зашагав из храма через его огромный проем. У консула не было церемониальных причин появляться на сцене таким образом, но это же был Цезарь. Здесь он играл двойную роль: консула и верховного понтифика – высшего арбитра во всех делах, касающихся государственной религии.

Цезарь остановился рядом с алтарем и сделал полуповорот, царственно жестикулируя, как великий актер, каким он и был.

Через дверной проем мы едва могли рассмотреть огромную, потемневшую от времени статую бога и изогнутый нож в ее руке. Жрец и его помощники церемонно убрали полосы шерстяной ткани, обмотанные вокруг ног Сатурна и нижней части его туловища. В туманном прошлом мы захватили эту скульптуру в соседнем городе, поэтому его ноги были связаны, чтобы помешать Сатурну покинуть территорию Рима. Божество освобождали только на время его праздника. Все люди разом вздохнули, когда упала последняя полоса ткани.