Читать «Прощай, печаль» онлайн - страница 12

А пока что хозяин сыграл свою роль, и одновременно с любопытными взглядами, направленными на Матье, в его сторону потянулись рюмки. А он в очередной раз испытал чувство стыда, неловкость по поводу того, что теперь он не такой, как все, стал человеком без планов и проектов, без будущего, человеком, лишенным желаний. Сколько таких бедняг попадались ему на улицах, разрушенных, как и он, изнутри и, подобно ему, стыдящихся собственного существования. Да, решительно нет ничего романтического в отсутствии будущего! Все очарование жизни покоится во Времени с заглавным В, как это подчеркивал Пруст. Ах да, Пруст! Матье поклялся себе, что перечтет, а точнее, дочитает всего Пруста прежде, чем умрет. Другого времени не будет, если, конечно, не пропадет желание. Как будто у него и в самом деле могут возникнуть еще какие-то желания, помимо потребности рассказать кому-нибудь о том, что с ним приключилось. Поделиться, преломить хлеб беды, как «до того» хлеб радости, с любым человеческим существом, кому он не безразличен. Прежде в таковых недостатка не было. Он даже многими из них пренебрегал. Его любили за здоровье, за уравновешенность, за умение наслаждаться жизнью, за любознательность и снисходительность. Что от всего этого останется через три месяца? Да ничего.

Он бросил взгляд на часы над стойкой. Час дня. К хомяку он пришел в одиннадцать. И пробыл у него около часа. Всего час? Или УЖЕ час? И то, и другое можно воспринимать или обозначить как самое худшее, самое долгое, самое тяжелое и самое незначительное время его существования. Он знаком указал владельцу заведения на бутылку белого вина и по выражению лица хозяина понял, что пора вынуть из кармана деньги и выложить их на стойку.

– Еще раз по порции для всех! – воскликнули гарсон и хозяин, на этот раз засуетившиеся по-настоящему. Рюмки вновь потянулись к Матье, и раздались голоса: «Спасибо!», «Спасибо, мсье!», «За ваше здоровье!», «Еще раз по белому!» и т. п. Следует сказать, что Матье был внешне привлекателен, даже мужчины признавали это. Он обладал типично французским добродушием, прекрасно сочетавшимся с обликом регбиста, каковым он и был. (С точки зрения женщин, в нем было и нечто такое, что и не определишь столь благодушным словом.) Но в данный момент он был человеком без имени, что до некоторой степени раздражало «Портовый бар», как называлась его новая гавань.