Читать «Под стягом Габсбургской империи» онлайн - страница 17

На борту «Эрцгерцога Альбрехта» семьсот человек жили повседневной жизнью согласно расписанию, отрегулированному до последней секунды, точно и плотно сжатому, как швейцарские карманные часы. В 5:00 горны протрубят «Подъём и на молитву», пятнадцать минут, чтобы подняться и одеться, а затем еще пятнадцать минут, чтобы скатать и убрать гамаки и прибраться на нижних палубах.

Затем завтрак для матросов: полкило хлеба и литр густого, злобно-крепкого черного кофе. Кончен завтрак, и точно в 6:00 начинается общекорабельная приборка: вода из шлангов потоком несется по палубам и каскадом стекает в шпигаты, а четыре сотни осоловелых босых матросов, закатав штаны и подвесив ботинки к поясному ремню, скребут и отдраивают палубы, моют швабрами все окрашенное и полируют бронзовое. К 7:30 корабль приобретает безупречный вид: мокрый, провонявший карболовым мылом и полировкой для металла.

Теперь наступала очередь по подразделениям, толкая друг друга, умываться и бриться в гулких и переполненных корабельных носовых уборных, в то время как старшины рявкают, чтобы поторапливались и строились на палубе.

А в восемь утра - восемь склянок и торжественное начало дня: на корме поднимается красно-бело-красный стяг императорской Австрии, корабельный оркестр играет «Готт Эрхальте», а взвод матросов берет винтовки «на караул».

Церемония подходит к концу, спускаются шлюпки, на батарейной палубе роздана почта, навесы натянуты (если того требует погода) и все, кто не несет вахты, приступают к своей повседневной работе. Но в это утро навесы не требовались: непрерывно моросил дождь, и палубы все еще блестели от влаги, несмотря на то, что приборка закончилась несколько часов назад.

Мой полудивизион отправился вниз для чистки оружия: полировать сабли и абордажные крючья, как если бы мы по-прежнему планировали взять на абордаж вражеский линкор и отправить абордажные партии карабкаться по леерам. В 9:00 я отправился на утренний обход.

Матросы с безразличными лицами: в основном хорваты и итальянцы с побережья Далмации и островов, с большей, чем обычно, долей призывников.

Немалую часть моих матросов составляли первогодки, еще не до конца усвоившие флотскую дисциплину, в то время как многие из оставшихся дослуживали последний год, и потому находились в состоянии, которое, как я думаю, вы привыкли называть «преддембельским», и не склонны были воспринимать ограничения корабельной жизни слишком всерьез, когда до свободы оставалось всего несколько коротких месяцев.

Матрос Куирини, любитель пьяных драк, относился к числу последних. Как только я закончил обход, то в сопровождении старшины-писаря отправился в корабельный карцер навестить его, чтобы взять письменные показания.

Мы обнаружили, что он сидит с замотанной бинтами головой и страдает от жуткого похмелья, распространяя вокруг флюиды недовольства. Оказалось, что он напал на капрала крепостной артиллерии после ссоры по поводу футбола, и ему неслабо накостыляли. Кроме того, собутыльники капрала и ряд гражданских свидетелей выражали готовность поклясться, что перед нападением он обнажил штык.