Читать «Печенье счастья» онлайн - страница 24

Я улыбнулся сам себе. Бабуля настолько же глуха, насколько добра.

– Думаю, это не ревность, – продолжил я. – Я ведь даже не знаю, на что похожа влюбленность. Может, на щекотку в животе?

Бабушка бросила хлопотать и с тревогой посмотрела на меня:

– Тебе нехорошо? Живот болит? Может немного пучить, если съешь много имбирного печенья.

– Нет, нет.

Чтобы показать ей, что я чувствую себя отлично, я взял печенье в форме сердечка, целиком запихнул себе в рот и улыбнулся. Бабушка тоже улыбнулась. Потом зазвонил телефон, и бабуля пошла в прихожую. Я понял, что это мама или папа, потому что бабушка рассказывала, чем мы сейчас занимаемся. Я подцепил хрупкие фигурки зомби из сырого теста и выложил их на противень. Бабушка вернулась на кухню и поставила противень в духовку.

– Между прочим, любовь – это самая большая глупость, – сказал я и посмотрел через стекло духовки.

Мои зомби пузырились на противне и постепенно начинали коричневеть.

– Когда любишь, сам становишься глупым, – продолжал я, – и над тобой все смеются.

Точно. Вот в чем была моя проблема – в моей новой, смущающей меня самого личности. Это беспокоило меня гораздо больше, чем Хьюго с Майей. Действительно, Хьюго запросто встречается с Майей и ничуть не стыдится этого. Я же, наоборот, только и делаю, что избегаю всего того, что кажется мне мучительно-неловким, а сам все равно краснею на каждом шагу.

Бабушка взяла стул и уселась рядом со мной:

– Любовь – это не глупость. По крайней мере, я так не думаю.

Я застыл, сидя на корточках перед духовкой. Как она услышала?!

– И над ней не смеются, – задумчиво проговорила бабушка. – И мне кажется, это не стыдно – признаться в любви.

Я молчал, чувствуя себя фигуркой из духовки, которая вот-вот подрумянится и куда-нибудь сбежит. Раздался писк. Это бабушка коснулась своего слухового аппарата. Ну, конечно же! Когда бабуля разговаривает по телефону, она почти всегда надевает его. Как же я мог об этом забыть?

– Иногда, Оскар, нужно действовать невзирая на свой страх, – сказала мне бабушка. – Потому что неизвестно, что хуже: почувствовать себя глупцом, когда тебя отвергли или когда ты так и не осмелился признаться?

Я притворился, что мне стало неудобно сидеть на корточках перед духовкой, и встал. Подошел к окну и прижался лбом к холодному стеклу. Светло-серое одеяло неба стало темносерым. Тускло горели уличные фонари.

– Что же хуже? – повторила бабушка.

– Не имею ни малейшего понятия, – пробормотал я, отвернувшись к окну.

– Нет, я не собираюсь давать тебе советов, – улыбнулась бабушка, – но при случае ты можешь поразмыслить над этим.

Когда последний противень был вынут из духовки, я сказал, что иду домой. Бабуля выглядела немного расстроенной. Она-то надеялась, что мы вместе будем еще украшать печенье. Но потом бабушка нашла жестяную коробку, положила туда кучу имбирных ангелов и сердечек и дала мне с собой. Когда я обулся и уже стоял на пороге, бабуля прижала меня к себе и обняла. От нее вкусно пахло теплым имбирным печеньем.

– Береги себя, Оскар, – сказала она и обняла меня чуть крепче.