Читать «Неутомимые следопыты» онлайн - страница 76

В классе все, конечно, знали, что мы уезжаем далеко: почти целые сутки в пути. Надо ли говорить, как все отчаянно завидовали нам, хотя вида и не показывали. А Олежка Островков даже сказал, что ничего нет особенного в том, что на каникулы люди уезжают в дальние края, — на то и каникулы.

Наконец долгожданный день наступил. С огромнейшим чемоданом мы поехали на Белорусский вокзал. Правда, ехать пришлось совсем недолго: от метро «Краснопресненская» всего одна остановка. Кроме чемодана у нас была сетка с едой и мой фотоаппарат «ломо», которым меня премировали за поиски на Овражной улице. Я его упаковывать не стал, потому что решил снимать в дороге.

Нас провожали мамы. Обе очень волновались. Волновались и мы. От волнения меня даже немного знобило, как бывает в прохладное летнее утро, если выйдешь из дома в самую рань.

Поезд стоял у перрона. Пассажиры толпились у дверей вагонов. Мы стали в очередь, и контролер проверил наши билеты. По узкому коридорчику мы прошли в наше купе. Места у нас оказались друг над другом. Я тотчас же залез наверх и уселся, свесив ноги. Неожиданно в дверях показался высокий человек в форме военного моряка, в фуражке с золотыми листочками над козырьком, на погонах — две полоски и звезда.

— Капитан третьего ранга, — шепнул мне Женька.

Моряк оглядел нас с Женькой, наших мам, провожающих нас, все купе и поставил на нижнее сиденье небольшой чемоданчик. Не знаю, как Женьке, а мне сделалось неловко за наш громаднейший чемоданище.

Следом за моряком вошли еще двое — строгого вида старушка в зеленой шерстяной кофте и очкастый юноша.

— Вот, мама, ваше место, — произнес юноша. — Верхнее, к сожалению. Нижнего не было.

Старушка посмотрела на нас сурово, недовольно покосилась на мои запыленные башмаки и села рядом с Женькой. У нее был такой вид, будто бы она вот-вот сделает какое-нибудь замечание.

В этот момент размеренный голос в ящичке громкоговорителя наверху произнес:

— Граждане пассажиры, до отправления поезда осталось пять минут. Просьба отъезжающим занять свои места, а провожающим выйти из вагона.

Наши мамы заторопились, стали прощаться. Моя мама стала обнимать и целовать меня. Я вырвался, потому что было совестно перед моряком.

Наконец наши мамы и очкастый юноша вышли из купе. Через минуту мы увидели их за окном на перроне. Моряк покрутил какую-то ручку на окошке. Верхняя часть рамы поднялась. С платформы в вагон ворвался шум. Это кричали провожающие, словно стараясь перекричать друг друга. А громче всех наши мамы:

— Не простудитесь!.. Не выходите!.. Напишите, как только доедете!..

Вдалеке раздался переливчатый свисток. Вагон осторожно дернулся, словно пробовал, хватит ли у него сил сдвинуться с места, и все — вокзал, перрон, ларьки, носильщики — медленно поплыло мимо окна.

Наши мамы и очкастый шли рядом с окном, махая руками. Они уже больше ничего не кричали. Потом стали отставать. Колеса под полом застучали все чаще, все громче. «Идущий вперед — достигнет цели!.. Иду-щий впе-ред — до-стиг-нет це-ли!» Почему-то эта любимая Женькина поговорка слышалась мне в перестуке колес.