Читать «Неутомимые следопыты» онлайн - страница 126

— Эгей! — отозвался из дома веселый бас. — Которые такие в галстуках? — И на пороге застекленной террасы показался рослый лысоватый человек в очках, с молотком в руке. — Заходите, заходите, — радушно пригласил он нас, поднимая очки на лоб.

Старательно пошаркав ногами по проволочной сетке у порога, мы гуськом вошли на террасу. Дядя Егор указал нам на скамейку возле небольшого столика.

— Рассаживайтесь и рассказывайте, какие ветры вас ко мне занесли. По носам вашим вижу, что дело важное.

Федя пощупал свой нос и засмеялся. А Митя стал объяснять, кто мы с Женькой такие. Услышав, что Вострецов — племянник тети Даши, Егор Алексеевич тряхнул лысеющей головой.

— Знаю Дарью Григорьевну. И мужа ее покойного знал. Отличный был человек, душевный и честный.

Он говорил решительно, громко, отрывисто. Я вспомнил про молоток, который был у него в руке, когда он вышел на крыльцо, и подумал, что дядя Егор, наверно, очень энергичный старик.

Пока я раздумывал над этим, Женька успел рассказать о нашей находке. Он упомянул о том, что мы уже были у Митиного дедушки и что как раз он-то и дал нам адрес дяди Егора. Потому что Прохоров был в лесу с заготовщиками в тот день, когда из лесной чащи вышел к ним партизан в военной шинели и в фуражке с красной звездой.

— Верно, — кивнув, подтвердил Егор Алексеевич. — Было такое. Мы тогда, как обычно, в лес пошли. Пятеро нас собралось. Спиридонов Родион… Потом еще Сергей Пономаренко. Ну я — третий. Четвертый — Петров Денис. Пятый… Кто же пятый был? А! Степанов Данила. Здоровущий мужик… На голову меня ростом выше.

В лес мы к полудню пришли. Четыре тележки с собой прикатили. Мы на них укладывали бревна и возили в город, на лесопилку. По четыре бревна на две тележки. Ну, я полагаю так, что Данила и один такой груз сдвинул бы. Только мы себя работой тогда не стали изнурять. Какая охота на немцев работать? За день только восемь бревен доставляли. Двое спереди тянут, двое сзади толкают, а пятый, лишний, стало быть, следит, как бы бревна от тряски не разъехались.

Ну вот, в тот день начали мы деревья валить. А партизаны, видно, давно уже к нам присматривались. Знали, что с нами фашистов нет. И вышел ихний командир к нам открыто. Это мы уж после решили меж собой, что он партизанский командир. А сразу-то все только рты поразевали. Как же иначе? В красноармейской шинели человек. Звезда на фуражке.

Вышел он к нам, на пенек присел, кисет вытащил, бумагу, самокрутку свернул. «На немцев, — говорит, — работаете». Стали мы ему объяснять, что гитлеровцы в лес посылают только семейных. Работаем, мол, под страхом — детей погубят. Он послушал, нахмурился. Кресалом огонь высек. Закурил. Ничего больше нам не сказал и стыдить не стал. А начал расспрашивать, сколько в городе немцев, как вооружены, нет ли склада боеприпасов. Еще спросил, кто из жителей в полицаи пошел служить. Все мы ему поведали: и сколько фашистов, и где комендатура. Про Хорькова — самого главного гада — тоже рассказали. Он все очень внимательно выслушал, а после стал спрашивать, не знаем ли мы верных Советской власти людей в городской больнице и на железной дороге. Стали и мы его в свою очередь расспрашивать: скоро ли конец фашистской неволе, скоро ли наша Красная Армия на помощь к нам придет? Выслушал он нас и говорит: «Придет Красная Армия. Не было такого случая, чтобы она наших людей из беды не выручила».