Читать «Музей моих тайн» онлайн - страница 217

Пришвартовавшись, они стали разгружаться: мука, кофе, керосин, свечи, рыболовные крючки, чернила, сахар, тяжелые плоские рулоны коленкора и полдюжины кур-виандоток. Сразу за причалом на широкой вырубке вздымала к небу белые грани новая церковь миссии. Но она выглядела менее гостеприимной, чем хижины туземцев — тонконогие открытые платформы под навесами из пальмовых листьев. Сегодня Лоуренс будет ночевать в одной из этих хижин — ужин из рыбы, риса, маниоковой муки, а потом всю ночь отбиваться от речных москитов.

Взвалив последний мешок на повозку миссии, Лоуренс остановился передохнуть. Он сел на причал, прислонившись спиной к опоре, и скрутил сигарету.

День уже клонился к вечеру, и солнце грело жарче всего, сверкая золотом меж разнообразных оттенков зелени речного берега. Вода в реке блестела, мерцала, чернела, как полированный уголь. Лоуренс глубоко затянулся дымом и вдохнул речной запах — рыбы, гниющей растительности, жары.

Лоуренс думал о доме. Он в последнее время много думал об этом — о холодной северной родине, где прошло его детство. Ничем не украшенные поля и чистые голые холмы, где растениям и животным приходилось бороться за рост и выживание, где плодородие было результатом постоянных усилий, а не извергающимся на всех без разбору фонтаном теплого, исходящего паром месива. Лоуренс оттянул перед тонкой хлопчатобумажной рубахи и помахал им, надувая, как парус, чтобы стало попрохладней. Он долго был счастлив здесь, но вдруг его охватило желание вернуться домой — если не насовсем, то хотя бы в гости.

Он вспомнил сестер, Лили и Нелли, и стал гадать, какими они выросли. Вспомнил братьев, Тома и Альберта, и злую Рейчел, и покойную сестру, хорошенькую Аду, тоже вспомнил. Но больше всего он думал о матери, чье бегство видел своими глазами, — она, как призрак, растворилась в ночных тенях.

В ту ночь у него болел живот из-за гнусного капустно-картофельного месива, что мать состряпала на ужин, и он пошел до ветру. Он как раз вышел из отхожего места, собираясь пересечь двор и вернуться в дом, как вдруг увидел мать: она выскользнула из дома, полностью одетая — в ржаво-черном платье, коротком дорожном плаще и чепце. В руке у нее был небольшой саквояж. Что она делает в чепце и с саквояжем в три часа ночи? Лоуренс хотел пойти за ней следом и узнать, но он был босиком, а дорога усыпана острыми камнями. Мать — обутая в черные ботиночки — двигалась быстро, легко, и у Лоуренса появилось странное ощущение, что она плывет в воздухе, в нескольких дюймах над дорогой. Она исчезла за гребнем холма, и к тому времени, как Лоуренс дохромал до вершины, он успел увидеть только удаляющуюся черную телегу, черней самой ночи, и на верху телеги — силуэт матери в чепце рядом с силуэтом француза.

Проснувшись наутро, Лоуренс решил, что это, должно быть, сон — ведь отец объявил, что мать умерла.

— Я ее видал, — сказал он чуть позже Аде (бледной от рыданий, с синими подглазьями, похожими на полные чашки горя).