Читать «Мосты в бессмертие» онлайн - страница 174

– Не тявкай, овчарка, – был ответ. – Отвечай толком – будешь жить, а нет то…

Дуло автомата больно уперлось ей в грудь. Гаша отступила, поскользнулась, но устояла. Леночка замерла рядом. По счастью, девочка благоразумно молчала.

– Кто тут есть кроме румынцев? Эсэсовские части? Ты, шалава, вышла из-за забора. Что там? Склад? Что за части? Отвечай быстро!

– В селе венгерские части… румын нет… немцы… Полроты СС… не больше… – Гаша твердо смотрела в холодные, зеленоватые глаза бойца.

– Что за забором?

– Госпиталь… Научные опыты проводят… На людях… Там военнопленные… были… сейчас живых не осталось… Вы меня убьете?

– Убил бы, да шуметь неохота, – боец усмехнулся, смерил ее взглядом. Улыбка его сделалась сальной. – Резать жалко и патронов жаль…

Он исчез в тумане. Исчез неслышно, словно бесплотный дух. Гаша глубоко вздохнула, подавляя крик, прислушалась. Где-то совсем неподалеку послышались тяжелые шаги. Кто-то безбоязненно шлепал по лужам у нее за спиной. Гаша обернулась. В густом тумане уже можно было различить большую, закутанную в платок фигурку. Клавдия приближалась к ним, осторожно ступая огромными кирзовыми сапогами. Женщина шла прямо по лужам, медленно и тяжело ступая, опасаясь оскользнуться на покрытом талой водой льду.

– Клава! – взмолилась Гаша. – Ну зачем ты! Тут недобрые люди…

– Я видела его. Он крался за вами, – отозвалась Клавдия. – Долго крался, а ты и не замечала. Вот растеряха!

Дочь деда Серафима ухватила Гашу за руку и потащила за собой, словно малое дитя.

– Стоить хоть на минутку оставить – и ты уже в беде, – бормотала Клавдия. – Растеряха… А у нас новости! Мать дел наделала! Отец сбежал со двора. Представь себе, дед испугался!

Клавдия говорила тихо, внимательно всматриваясь в туманный сумрак. Но Гаша слушала ее вполуха. И она, чутко прислушиваясь к туману, стараясь угадать в сгущающейся темноте движение. Но Горькая Вода казалась совсем пустой. Тишина висела над запруженными непролазной грязью улицами. Тишина, нарушаемая лишь грохотом дальней канонады да их хлюпающими шагами. Скрипнули воротца, и они ступили в жидкую грязь двора. Низкие оконца хаты подсвечивали колеблющиеся огоньки. В доме жгли лучину. Желтые отсветы отражались в лужах. Грязь лоснилась, будто шкура вороного коня. Клавдия, увязая в грязи, потащила Гашу мимо крыльца, через двор в сторону скотного двора.

– Посмотри, что баба Надя наделала!

– Зачем ты тащишь меня, родная? Оставь, я устала! – упиралась Гаша.

Но они уже вошли в курятник. Щелястый, выложенный булыжниками пол был сплошь усеян окровавленными перьями. Надежда в клеенчатом переднике, с окровавленным топором в правой руке и снулой, смирившейся со своей участью курой в другой стояла посреди помещения. Мигающий свет керосиновой лампы освещал залитый кровью осиновый чурбан. В углах сарая сгустился мрак. Где-то там притаились перепуганные куры. Гаша слышала, как они тихонько квохчут, как переступают когтистыми лапами по жердине насеста. Пахло керосином и кровью. Но то был дух, не гнойно-тошнотный, как в больнице, а свежий, терпкий, здоровый.