Читать «Московский апокалипсис» онлайн - страница 66

Глава 6

По приказу военного командования…

Весь день партизаны занимались подготовкой похорон. Когда Степанида отрыдала своё, то заявила, что упокоит мужа на Рогожском кладбище. Тюфякин был старообрядцем-беглопоповцем.

Утром тело Федота доставили на Поварскую. Шестеро «отчаянных», вооружённые до зубов, не таясь, промаршировали до его квартиры. Сидельца долговой ямы несли на ковре, взявши его за углы. Вдова шла рядом и уже не плакала, сдерживалась. Саксонцы высовывались из окон. Разглядев, кто идёт, они прятались и запирались изнутри. Попавшийся навстречу патруль счёл за лучшее убраться в переулок. И не удивительно! Впереди шли Саша-Батырь с саблей наголо и Сила Еремеевич со штуцером наперевес; лица у обоих были очень внушительные…

Занеся Федота в дом, егерь тут же отправился проверять церковь. Он по-хозяйски облазил её всю и не нашёл, к чему придраться. Казнь полковника, видимо, произвела сильное впечатление. На двор робко вышел тот самый солдат, что намывал алтарь. Гусары прислали его объяснить, что в засаде они сидели не по своей воле, а условия русских все выполнили в срок! Сила Еремеевич велел приладить выломанную дверь, и партизаны удалились.

Потом Степанида пошла на Рогожу договариваться насчёт отпевания и могилы. С ней, будто бы для охраны, увязался староста нищих. Было заметно, что баба ему нравится. Не теряя времени даром, он начал подбивать клинья. Вдова держала себя строго, как подобает. По мелким деталям, однако, партизаны подмечали, что дела Саловарова не безнадёжны…

Отчаянов велел взять с ледника полтуши черкасского быка и ведро мороженой клюквы. Прихватили также муку и всё необходимое для выпечки. Маша взялась за фабрикацию мясных пирогов и клюквенного взвара. Ещё унтер-офицер приказал выкатить трёхведерный бочонок водки — на помин души погибшего товарища.

Партизаны снова сходили на Поварскую — отнесли провизию и оставили девушку готовить поминальный обед. А потом вдруг Отчаянов предложил Петру с Сашей помыться в бане. Те удивились — неужели в разрушенном городе это сейчас возможно? Оказалось, что вполне. Грязные, завшивевшие, беглецы охотно согласились.

Когда на улице стало темнеть, трое русских вышли на бульвар. Из оружия они взяли с собой ножи и пистолеты. Вечером на Тверском не обнаружилось ни одного патруля. Шатались туда-сюда москвичи и — большими группами — французы, но никто никого не задирал. На перекрёстках горели костры и грелись часовые, но прохожих они не останавливали и не проверяли. Шла потаённая ночная жизнь. Гвардейцы в медвежьих шапках, воровато озираясь, вели куда-то упирающуюся свинью. Итальянец на углу Козицкого продавал дорогой эстрагонный уксус. Несколько бородачей дружески поздоровались с Отчаяновым, перекинулись парой слов и ушли в темноту. «Партизаны, как и мы», — пояснил он. — «На Тишинке обосновались, а за старшего у них ефрейтор Симбирского полка». На Большой Дмитровке им встретилась шайка явных по виду разбойников. Разглядев внушительную Сашину фигуру, они прижались к стене. Проходя мимо, Батырь отвесил одному крепкую оплеуху. Тот принял это как должное и только крякнул…