Читать «Маленькое личико» онлайн - страница 160

– Она ненормальная. Интересно, признают ли ее душевнобольной?

Такая личность, как Вивьен Фэнкорт, не вписывается в мою картину мира. Даже не верится, что мы с Флоренс живем в той же реальности, что и Вивьен.

– О ней, наверное, будут много писать в газетах.

Саймон старается разозлить меня. Он сказал это почти с восхищением. Я хочу спросить, точно ли Вивьен останется в тюрьме до конца своих дней, но опасаюсь, что он воспользуется и этим вопросом, чтобы ужалить меня.

– Вы сердитесь, что я отняла у полиции столько времени?

– Сержусь? – Он смеется, но без всякой теплоты. – Нет уж, сержусь я, когда застреваю в пробке или проливаю кофе на чистую рубашку.

– Саймон, но как я могла вам сообщить? Я не могла рисковать. А если бы вы насторожили ее и она бы поняла, что я догадалась? Мне светила участь Лоры.

Я ежусь, вспоминая «Уотерфронт» – как над моей головой сомкнулась ледяная вода.

Мне страшно хотелось рассказать все Саймону – с первой секунды, как я его увидела. К тому времени я уже не сомневалась, что никогда не смогу поговорить об этом с мужем. После звонка Брайони в Сиджуик не терпелось побеседовать с Дэвидом начистоту, но он не стал бы слушать. В его глазах мать была непогрешима. Он думал, что Вивьен заботится обо мне. Без конца твердил, что мы оба должны быть ей благодарны, а я все острее чувствовала, как меня используют и отнимают свободу.

Бедный Дэвид! Понимаю, как он раздавлен. Повернись жизнь иначе, он мог бы стать другим человеком, и мне жаль шестилетнего мальчика, брошенного отцом. Ведь ему пришлось любить мать, несмотря ни на что, раз уж только она и осталась. Дэвид верил в тот образ Вивьен, который сам создал, и я не могу его за это упрекать.

Надо постараться не думать о нем. Хочется лечь в горячую ванну и смыть с себя всю скверну, но я знаю, что душевную травму так легко не устранить. Ладно бы Дэвид растоптал мою веру в возможность вечной любви между супругами, это еще полбеды – я не собираюсь снова выходить замуж. Но трагедия в том, что Дэвид уничтожил мою веру в себя. Выяснилось, что я как дура влюбилась в него, мало того, вдвойне дура, поскольку вышла за него замуж. За последнюю неделю меня столько раз ткнули в это носом, что я начинаю верить, будто заслужила такое обращение.

Мои пациенты все время винят себя за те невзгоды, что терпят от других. Я их разубеждаю: роль жертвы никого не прельщает, и никто ее не заслуживает. Иногда я злюсь, если даже мои мудрые, ободряющие слова неспособны воскресить в человеке утраченную веру в себя. Теперь я знаю, что мудрость и проницательность – не панацея. Они позволяют понять, почему ты себя презираешь, но не избавляют от этого презрения. Да и можно ли вообще от него избавиться?

– Итак, поскольку к нам прийти вы боялись, вы похитили собственную дочь, – безучастно говорит Саймон. – Вы знали: если вас объявят пропавшими, полиция проверит вашу семью, обнаружит связь с другим тяжким преступлением и начнет копать глубже. Так, собственно, все и случилось.