Читать «Магия ворона» онлайн - страница 99

Все это время я чувствовала на себе взгляд Грача… и ни разу не рисовала скорбь.

Каждый из фейри по-разному реагировал на свое превращение. Кто-то смеялся, как будто это была забавная шутка. Кто-то вздрагивал и пугливо хихикал. Эти фейри, как я заметила, выглядели заметно моложе других. Те, что постарше, просто стояли и смотрели, как Наперстянка. А кто-то отходил в сторону, садился и молча смотрел вдаль; выражения их лиц были так мало похожи на человеческие, что я не могла даже представить себе, о чем они думали. Хотя фейри переставали стареть, когда достигали где-то возраста Овода, мне казалось, что эти старше всех остальных.

Рисовать весь день оказалось утомительно, как бежать марафонскую дистанцию. Мой правый локоть ныл от того, что я не разгибала его уже несколько часов. Ягодицы и колени страшно болели от бесконечного сидения. Мои пальцы, в каком-то спазме сжавшиеся вокруг пера, сначала одеревенели, потом заболели и, наконец, онемели; суставы хрустели, когда я распрямляла их. И сильнее всего болело мое лицо от натянутой улыбки. Должно быть, это оцепенелое выражение со временем стало жутковатым, но фейри этого, кажется, не замечали.

Через какое-то время многие фейри, уже получившие свои портреты, собрались на лужайке, чтобы поиграть. Я с облегчением осознала, что больше не являюсь главным предметом внимания, когда придворные начали играть в бадминтон и кегли. Все оживились. Я услышала, как позади меня ерзает на своем сиденье Грач. Моя улыбка на мгновение стала искренней, когда я представила себе, каково ему было так долго сидеть на одном месте.

Наконец он провозгласил:

– Надо сказать, не вижу смысла продолжать тут сидеть! – и унесся побеждать Ласточку в наземном бильярде. Далее он проиграл Наперстянке в жмурки, но, овладев собой, бесстыдно разгромил всех, кто играл в бадминтон и кегли. Жаворонок прыгала за ним, как любопытная бабочка, пока он выигрывал каждый матч на своем пути.

Я с интересом заметила, что фейри играли на человеческой скорости. Возможно, это правило делало игры более сложными и занятными. Я несколько раз видела, как перьевой воланчик пролетает мимо игрока на расстоянии, которое фейри уж точно могли преодолеть без особых усилий. Грач снял свой плащ и закатал рукава. Когда он двигался, изгибаясь, белая рубашка показывалась из-под его обтягивающего жилета, подчеркивая его стройность. Мускулы перекатывались на полуобнаженных руках, и слегка поблескивали капли пота на шее над расстегнутым воротником. Я видела, как он без лишних усилий сражал чудовищ, и понимала, что утомила его как раз необходимость сдерживаться. В каждом прыжке, в каждом ударе было заметно, как он старается играть вполсилы, как боевой конь, неловко гарцующий в тоненькой парадной сбруе.

Меня внезапно охватил жар. Утром второго дня – тогда он тоже вспотел? Я помнила прикосновения его рук: как он поднял меня, как будто я ничего не весила, как водил ладонями по бокам, прижимал к дереву… Краснея, я закончила обводить волосы на портрете, рывком сняла бересту с мольберта и вручила заказчику. Он убежал, смеясь над собственным озадаченным выражением, и присоединился к игре в кегли. Следующая фейри села напротив меня, расправляя юбки на хрупких голых коленях.