Читать «Азенкур» онлайн - страница 207

Второму полку путь к англичанам преграждали останки первого, и новоприбывшим оставалось лишь подталкивать их вперед. Свежие силы французов, продираясь сквозь топкую грязь с копьями наперевес, теснили измотанных первой битвой латников на груды тел и дальше на копья и алебарды англичан. Среди грохота стали, криков умирающих и отчаянных взвизгов трубы восемь тысяч латников подступили к месту битвы.

Как раз в тот миг, когда Ланферель приблизился к лучникам.

Женщины и слуги пустились бежать прочь от обоза – в гору, к распаханному плато, где стояло английское войско. Крестьяне, толпой налетев на телеги, теснили друг друга в надежде на легкую поживу.

Река, в которую прыгнула Мелисанда, оказалась полноводной после недавних ливней, холодной и грязной. С трудом преодолевая стремительный поток, девушка пробиралась сквозь нависающие над водой ветки, пока наконец не наткнулась на налатник, зацепившийся за ветку ивы. Схватив его, она вылезла на берег, то и дело цепляясь за колючки шиповника и ожигаясь крапивой, и натянула накидку через голову. Мокрый холодный холст неприятно облеплял тело, зато прикрывал наготу. Мелисанда медленно двинулась на север, держась позади зарослей ежевики и лещины, – и вдруг увидела коней.

Полсотни или больше всадников, остановившись к западу от деревни, наблюдали за английским лагерем. Знамени не было – Мелисанда все равно не распознала бы герб, – однако ей было ясно, что малочисленная английская армия не станет держать в тылу такое количество всадников. Значит, они французы. Мелисанда, сама француженка, воспринимала их как врагов и потому сжалась в кустах, чтобы яркий налатник не бросился в глаза.

Ее вдруг охватила тревога: налатник, прикрывавший наготу, ощущался как тяжесть, на сердце делалось неспокойно.

– Прости! – взмолилась она Богоматери. – Прости, что надела налатник! Спаси Ника!

Никакого отклика она не почувствовала – в голове звенела тишина.

Она нарушила клятву. Она обещала Деве не носить налатник, считая, что стоит ей надеть отцовский герб – и Нику не миновать смерти. А теперь солнце и сокол красовались у нее на груди, и Дева не отвечала на призыв – зарок был нарушен. Мелисанду, мокрую и продрогшую, вдруг затрясло.

Ник неминуемо погибнет, она в этом не сомневалась.

И она сорвала с себя налатник, чтобы Ник остался жить.

Сжавшись от холода и страха, она шептала молитву, а на севере – позади всадников, за деревней, за краем неба – вновь разносились звуки сражения.

– Убивали французов прежде – убьем и сейчас! – крикнул Томас Эвелголд. – За Англию!

– За Уэльс! – подхватил кто-то.

– За святого Георгия!

– За святого Давида Валлийского!

С боевыми кличами стрелки кинулись на нового врага. После первого разгрома французов кое-кто уже подсчитывал суммы выкупа за пленных – те, без шлемов и со связанными руками, сидели теперь позади кольев под присмотром лучников, из-за ран оставшихся в тылу. Остальные стрелки устремились вперед – убивать новых врагов и брать новых пленников.

Лучники налетели единым вихрем. Уже наловчившись опрокидывать наземь вязнущих в грязи латников, они обрушились на французский фланг, гвоздя шлемы молотами и добивая врагов ударом ножа в глаз. От груды поваленных тел неслись стоны, дальше поле кишело закованными в сталь латниками: задние ряды теснили передние – те, спотыкаясь о трупы, пытались перебраться через тела и попадали под молоты и ножи лучников и все же неотступно двигались вперед. У одних на шее болтались золотые и серебряные цепи, великолепные доспехи других указывали на богатство или высокий сан владельца. Таких лучники брали в плен: убивали спутников жертвы и, окружив латника, как стая охотничьих псов, угрожали и запугивали до тех пор, пока жертва не сдергивала с руки латную перчатку.