Читать «Австрийский моряк» онлайн - страница 239

Я добрался до тётиной квартиры на Йозефгассе. Лестница, когда-то такая изящная, теперь выглядела мрачной, воняло бедностью и влагой. В квартире было холодно и тихо как в могиле. Я позвонил в колокольчик. Никто не ответил. Я позвонил снова. Наконец послышалось шарканье и звук открывающейся задвижки. Дверь открыла Франци, немного слабоумная тётина горничная. Она уставилась на меня большими, как у фарфоровой куклы, голубыми глазами, потом на ее лице отразился ужас, челюсти беззвучно сомкнулись. Я понял - случилось что-то ужасное.

— Герр лейтенант...

— Моя тетя, Франци... В чем дело?

— Ох, герр лейтенант... — простонала она, — мы пытались дозвониться, но телефоны больше не работают... Ее забрали...

— Господи, куда забрали? В какую больницу? Что с ней?

Тут настал мой черёд удивляться — в коридоре появилась тётя - бледная, измученная, с непричёсаными седыми волосами, но несомненно моя тётушка, и на вид — в добром здравии. Несколько секунд она молча смотрела на меня, потом оперлась о плечо Франци, захлёбываясь от рыданий. В ушах у меня зазвенело, я с ужасом ощутил, как ледяная игла медленно вонзается сердце.

— Отто... Ох, Отто... Графиня Елизавета... Она приехала из Кракова, чтобы с тобой встретиться... Наверное, уже с гриппом... Она умерла вчера утром.

Не помню, как и почему я очутился на Рингштрассе, возле моста Асперн. Время, должно быть, близилось к полудню. Голову сжимал стальной жгут, как будто я очнулся от самого жуткого ночного кошмара, какой только можно представить, и понял, что всё это — реальность. Я брёл по улицам, как лунатик, меня толкали прохожие и едва не сбил грузовик. Однако я как-то добрался до этого места и теперь стоял перед Дунайским каналом.

Первое, что я смог осознать, выйдя из шока и оцепенения — чёрно-жёлтый плакат, недавно наклеенный на стену здания. Перед ним уже собралась небольшая толпа. Плакат, украшенный императорским орлом, был озаглавлен «Манифест об отречении». Рядом висел другой, на сей раз красно-белый — «Провозглашение Республики Немецкой Австрии».

Когда меня обыскивали ополченцы, они забрали пистолет, иначе сейчас я бы с вами не говорил.

Я — бездомный, бежавший с проигранной войны, лишившийся дела всей своей жизни, служивший рухнувшей монархии, а теперь к тому же ещё и вдовец. Всё, что у меня осталось в жизни — новорожденный сын, которого я видел только раз. Зачем я ему теперь нужен? Я знал, что моя кузина и её муж вырастят его, как собственного ребенка.