Читать «Австрийский моряк» онлайн - страница 202

Григорович провернул крутил колесо горизонтальной наводки нашей Шкоды, когда один из траулеров сблизился с нами. Заряжающий затолкнул снаряд и захлопнул замок. Траулер выстрелил, подняв на воде фонтан брызг. Наше орудие взревело и подпрыгнуло, а когда дым рассеялся, я увидел, что мы, должно быть, попали в склад сигнальных ракет, потому что траулер отходил от нас с ярким заревом на полубакe, повсюду взлетали ракеты и сверкали вспышки, а наш пулеметчик поливал противника огнем.

Я помню крики «молодцы!» команде стрелков, а потом на удивление приятное ощущение, когда меня сбило с ног, и ночь раскрасилась сиянием фейерверка, совершенно затмившего пламя на борту траулера. Шум был скорее похож на шипение газовой горелки. Несколько минут спустя меня извлекли из-под обломков боевой рубки. Одежда превратилась в лохмотья, оказалась повреждена барабанная перепонка, а в остальном я остался цел и невредим. Штойерквартирмейстеру Пацаку, стоящему за моей спиной, не так повезло: он вылетел за борт и погиб.

Мы прошли через проливы к тому месту, куда мог прибыть аэроплан прикрытия из Дураццо, но боевая рубка U26 была уничтожена. Я провел неделю в плавучем госпитале, после чего получил двухнедельный отпуск на время ремонта лодки в Поле. Железные дороги двуединой монархии находились теперь в таком состоянии, что не могло быть и речи о поездке в Польшу, к Елизавете и нашему сыну. Меня вызвали в Военное министерство, так что Елизавета договорилась оставить ребенка на попечении моих кузенов и приехала в Вену, чтобы побыть со мной в квартире тети Алексии.

«Es gibt nur ein Kaiserstadt, es gibt nur ein Wien» пели раньше в пивных, еще в довоенные времена, казалось, в предыдущей жизни - «Есть только один имперский город, есть только одна Вена». Вена в начале 1918 года стала городом, который пугающе отличался от элегантной, шумной столицы четырехлетней давности. Разница не была очевидной на первый взгляд: по-прежнему цвели деревья в Пратере; давали концерты в опере и в зале Венской музыкальной ассоциации; люди читали газеты в кофейнях.

Но все же это был картонный фасад, и при этом из тонкого картона - голод и отчаяние скрывались за каждым углом. Не вздутые от голода животы и похожие на скелеты фигуры, как в Африке: при первом взгляде люди выглядели вполне прилично. Но если приглядеться внимательней, это была одутловатая, серо-белая отечность истощения и безнадежности, от нескольких лет скудного и дрянного питания. Люди волочили ноги при ходьбе. Даже в самый теплый день они дрожали от холода. Старые и больные шли пошатываясь и падали замертво на улице от сердечной недостаточности. Дети с серыми лицами были слишком вялыми, чтобы играть, их кости стали хрупкими от недостатка витаминов. На утомленных лицах читалась невысказанная мольба: «Когда же все закончится?».