Для Дагни – идеал. Ответ на оба ее стремления: найти гения и любимого человека. Первое стремление реализуется в поисках изобретателя двигателя. Второе усиливается крепнущим убеждением, что она никогда не полюбит…
Для Риардена – друг. Способный понять и дать оценку, в чем он всегда нуждался, не ведая, что уже обрел их: сочувствие матери, сестры и брата.
Для Франсиско д’Анкония – аристократ. Единственный человек, воплощающий вызов и стимул, достойный собеседник, в присутствии которого ощущается радость и красочность бытия.
Для Даннескьолда – якорь. Человек, олицетворяющий почву и корни для незнающего устали, безрассудного скитальца, порт в конце пути через бушующее море; проясняющий смысл борьбы, – единственный человек, которого он может уважать.
Для Композитора – вдохновение и идеальный слушатель.
Для Философа – воплощение его абстракций.
Для отца Амадеуса – источник конфликта. Мучительное осознание, что Джон Голт воплощает его представления о человеке добродетельном и совершенном; но система собственных суждений Амадеуса уже не соответствует новым целям человечества.
Для Джеймса Таггерта – вечная угроза. Тайный ужас. Укоризна. Вина (причем подсознательная). Он не сталкивается с Голтом непосредственно, однако поражен беспричинным, истеричным страхом. И он сразу узнает его, когда слышит выступление Голта по радио и впервые видит лично.
Для Профессора – его совесть. Укор и напоминание. Призрак, преследующий его везде и повсюду, не давая ни мгновения покоя. Постоянное «нет» всей его жизни.
